† Форум сайта "Hellsing Universe" †

НАЗВАНИЕ: Постановка
АВТОР: Nefer-Ra
ЖАНР: ироническая альтернативная история (плавно переходящая в сарказм местами)
ПЕРСОНАЖИ: весь Миллениум
СОДЕРЖАНИЕ: О том, как не надо тащить в дом что попало.
ОТ АВТОРА: На эту тему (театральные постановки) фиков написано не меньше, чем про пьянки, но я не люблю современное искусство, поэтому…

Весь мир – театр, а люди в нем – актеры.

Очередной карнавал в Рио, к счастью, закончился, и личный состав, просвещенный культурно и отягощенный желудочно, собирался обратно на базу. Те, кто толпу не переваривал ни в каком виде, и потому в город не выезжал, а именно - Рип с Доком, провели эту неделю, развлекаясь по мере сил и фантазии. Медик (и кулинар по совместительству) воплощал в жизнь давно присмотренные, но так и не опробованные на Майоре рецепты. По ходу испытаний пострадало 12 упырей, которые загремели в лазарет с диагнозом "пищевое расстройство в стадии не совместимой с дальнейшим существованием". Но Док не терял надежды все же приспособить доходяг к чему-то полезному, и поэтому оставил их регенерировать на смеси глюкозы с гематогеном. Рип, творческая натура которой круглосуточным сном пресытилась на исходе первых же суток, нашла в закромах родины, а точнее - в комнате Шредингера, целую коллекцию разноцветных несмывающихся чернил. И решила попрактиковаться в модерновой живописи, заключавшейся в метании баночек в забор. Феерические кляксы, к которым старлей в приступе вдохновения пририсовала глаза и зубы, внушали священный ужас всем рядовым фрикам и летному составу, имевшим несчастье ходить тем проулочком в ангар. Док, путь в лабораторию которого пролегал мимо этого же забора, заметил "украшение" только на третий день, о чем оповестил всю базу истошным воплем, переходящим во всхлипывания. Воодушевленная успехом Рип предложила раскрасить ограждение снаружи, но чернила уже закончились (к вящей радости всех обитателей осколка Третьего Рейха), а краску почетный трупорез Миллениума отказался выдавать наотрез. Старлею пришлось утешиться разорением библиотеки.

Первыми явились недовольные Майор с Капитаном. Максимилиан, которому в процессе карнавала отдавили обе ноги и четырежды лишили десерта по техническим причинам, был зол и деятелен. Гюнше, к подавляющему большинству жизненных неприятностей давно уже относившийся философски, был рад наступившей тишине и покою. На большее он, наученный горьким опытом, не претендовал. Нервно поикивающие Валлентайны прибыли в компании двух подозрительно выглядевших ящиков и молча испарились в сторону пустующего подвала. Прятать заначку от излишне любопытного Шредингера. Сам шарфюрер появился под конвоем Зорин, увешанной поверх обычного наряда несколькими слоями цветочных гирлянд и венков подозрительно похоронного вида. На настроении стралея украшения практически не сказались, и Блиц была, как всегда, на своей волне, свято уверенная в том, что ее неотразимую внешность испортить уже совершенно невозможно. Каин приехал последним, на роскошной ретро-машине и в сопровождении непонятного полупьяного субьекта, шумно восторгавшегося пальмами, дорогой, забором и, в особенности, "наскальным" творчеством Рип, мимо которого его провели в бункер.
Представив гостя как Луи-Мартинеса-что-то-там, Каин умчался спасать свой выигранный в карты трофей от посягательств Монтаны, питавшего слабость ко всему блестящему, особенно если оно ездит и бибикает, и от Шредингера, не меньше начальства любящего подобные игрушки. К сожалению, Киса предпочитал их ломать, а не просто любоваться.
Успешно отбив обе атаки сразу, Альгамбра вернулся в помещение, но был весьма невежливо остановлен еще на входе. Причем дверь заблокировали Док и Капитан, с непередаваемо мрачными лицами, а все прочие пути к отступлению перекрыли Зорин и Ян, оставившие старшего Валлентайна занимать гостя. Рип, как единственные все еще способный печатно изъясняться человек, выступала в роли гласа общественности.
- Где ты ЭТО взял?
- Хм? ЭТО - модный режиссер-постановщик. Я думал он вас развлечет. Тем более, машину я выиграл именно у него.
- Лучше б ты его удавил в темно углу. Сразу, - процедила Зорин, нервно оглядываясь через плечо. Судя по всему, даже терпеливый Люк, подкованный в современном искусстве (или мнящий себя таковым), уже начинал сдавать позиции.
- Этот молодой человек, явно страдающий шизофренией, уже предложил шефу поставить спектакль. И самое страшное - шеф согласился, - Док, поигрывающий скальпелем, выглядел весьма многообещающе. А если уж он при этом ставил кому-то диагноз из области психиатрии, то дело действительно было плохо.
- Эмм... - Каин, на секунду усомнившийся в правильности своего решения, предпринял попытку погасить конфликт, - Может мы его просто сейчас?..
- Поздно. Он диктует брату сценарий, - младший Валлентайн собрался сплюнуть на пол, но встретился взглядом с Капитаном и передумал. - Кстати, красавчик, для тебя там тоже есть роль.

Собрав всех причастных и попавшихся под руку в кабинете Майора, Луи-Мартинес зачитал им набросок своего бессмертного труда, который он решил посвятить Монтане, поименовав того меценатом, замечательным человеком и покровителем искусства. Польщенный Максимилиан скромно улыбался и кивал, не особо вникая в смысл того, что ему излагали.
- Итак, мы ставим эпический сюжет с патриотическим уклоном в стиле одного из самых модных ныне направлений... ну, оно в просторечии называется "смесь", но так его именуют только клинические идиоты и мои недоброжелатели. Фокус заключается в том, что мы смешиваем греческую трагедию, пантомиму, комедию-буфф, оперетту и уличное представление.
Личный состав, с ужасом выслушивающий весь этот перечень, начал потихоньку зеленеть. И только Майор, от которого кроме денег, актеров, еды и помещения ничего не требовали, да еще и награждали комплиментами, был доволен жизнью. Луи-Мартинес тем временем разошелся не на шутку и начал бегать по кабинету, размахивая руками.
- Величие, суровость льда и нежное очарование детей юга мы сплавим в единое целое. И оно потрясет сердца зрителей! - режиссер прижал руку к сердцу и тряхнул растрепанной шевелюрой. Сидевший с краю Шредингер осторожно отодвинулся, серьезно подозревая творческого человека в наличии блох. Если не физических, то ментальных.
- Мы покорим мир силой искусства! - замогильно взвыл театральный деятель (Капитан с трудом подавил желание ответить тем же, но на два тона ниже), и полез в карман за списком ролей.
- Нам нужны Король Холода, он же волк-оборотень, желательно арийской внешности, - указующий перст режиссера уперся в Ганса. - Мы нарядим его в шкуру и ремни... Ну, такие, с заклепками.
Гюнше утонул в воротнике по самые глаза, пытаясь скрыть предательский румянец.
- Потом... Кавалер. Что-то такое... околоиспанское, - Каин честно попытался сделать вид, что его тут нет, и никогда не было, но от назначения на роль это не спасло.
- Теперь Валькирия и Красавица, - рассеянный взгляд Луи-Мартинеса переходил с Рип на Зорин и обратно. Обе дамы-старлея усиленно изображали Медузу-Горгону, но режиссера не брало.
- Ладно, ты Валькирия, - указательный палец, направленный куда-то в район обширного бюста Блиц явно подрагивал, - а ты - Красавица, - ван Винкль удостоилась небрежного взмаха мизинцем.
- Мальчик будет чтецом, а вот эти двое - греческим хором, - возмущенный рык Валлентайнов перекрыл жалобно-вопросительное "мяу" Шредингера.
- А вот этот, в халате, будет отвечать за декорации, - Док гордо промолчал, всем своим видом наглядно демонстрируя окружающим оскорбленную гордость, одна штука.
Скрип золотого пера по бумаге скрепил договор и придал ему приказа.

Первая и последняя перед генеральным прогоном репетиция проходила в обстановке, приближенной к боевой. Причем актеров раздражало все - от личности режиссера (что было взаимно), до декораций и произносимого со сцены текста.
- Нет, ну я же ясно сказал - больше тела! - Луи-Мартинес рвал на себе волосы и метался по залу. Капитан, которому Рип одолжила банку белил (сила воли против смущенного румянца не помогала, а нордическая выдержка исчерпалась еще час назад), безуспешно пытался спасти хоть какую-нибудь часть своего костюма от покушений этого ненормального ценителя искусства. Получалось плохо. В результате получасовых баталий на Гюнше остались меховой плащик из шкуры его непосредственного родственника, два десятка ремней с заклепками, кожаные шортики светло-кофейного цвета и строгий ошейник. К счастью, шипами наружу. Густо намазанное гримом лицо Капитана не выражало никаких эмоций, а покраснеть всеми прочими частями тела мешали пятна сажи и клюквенного сока, хаотично нанесенные на открытые участки кожи истерично ржущей Зорин. Но счастье старлея длилось недолго. Ее собственный костюм не включал даже шортиков, замененных широким поясом с прицепленными к нему хвостами неизвестного происхождения. Ремни и ошейник прилагались. Естественная окраска с успехом исполина роль грима, а краснеть Мастер Иллюзий не умела никогда.
Валлентайны, обряженные в тоги (при жизни бывшие нацистскими стягами) и украшенные лавровыми венками, нервно вертели в руках выданные маски (оскал комедийной заставил бы Алукарда удавиться от зависти, впрочем, трагическая была не лучше) и в два голоса жаловались Каину на явно нетрадиционную ориентацию режиссера. Альгамбра, которому с костюмом повезло больше всех, терпеливо внимал, и наблюдал за Зорин, пытающейся усмирить свои расползающиеся в стороны ремешки. Результаты борьбы были сомнительные, поэтому она быстро смирилась и навела на себя иллюзию в виде размытого силуэта. Луи-Мартинес моментально это заметил и привлек старлея к спецэффектам взамен Дока, занятого костюмом Рип. Превратить 120 метров красной ленты в подобие платья мог только профессиональный медик. Ван Винкль оставалось надеться, что получится все же костюм, а не мумия.
Навык мотания коконов гения запретной медицины не подвел, и через 20 минут Красавица появилась из подсобки, близокуко щурясь и поправляя пришпиленный к прическе кусок кружева, изображающий деталь традиционного испанского костюма. Выше талии Стрелок была более-менее плотно замотана лентой (перевязка при ранениях в область грудины), ниже пояса наблюдалась "юбка", сооруженная из шелкового платка с длинной бахромой. На щедро демонстрируемые этим нарядом ноги немедленно уставились и Капитан и Шредингер, поскольку обоим требовалась эмоциональная разрядка. Но Гюнше быстро вспомнил, что на нем надето вместо обычно шинели и отвернулся. Исключительно для того, чтобы упереться взглядом в четвертый размер, кокетливо перетянутый ремешками в стиле садо-мазо и прикрытый сомнительного качества иллюзией. Ганс тихо застонал сквозь зубы и закрыл глаза.
Шредингер, получивший ценное указание при чтении слов автора не ржать, подкрепленное увесистой оплеухой, страдал. Душа просила комментариев буквально к каждой запятой, но риск остаться без сладкого на ближайшие 50 лет (а именно такую кару Док обещал шарфюреру), был слишком существенным, чтобы предупреждением оно было пренебречь.
Пока актеры боролись с реквизитом, костюмами и хлещущими через край эмоциями, Луи-Мартинес успел всех оббежать и спросить слова роли. Рип отбарабанила свои четыре фразы с каменным выражением лица. А на просьбу добавить чувства, повторила текст, снабдив его ремарками на некоем славянском наречии. Режиссер, работавший одно время с "новыми русскими" и запомнивший, что слова на букву "х", "м" и "ё" ничего хорошего не означают, счел за лучшее удовлетвориться полученным результатом и пошел обрабатывать Зорин. Роль Капитана была без слов, Каину кроме вздохов и пантомимы ничего не полагалось. Петь должны были Валлентайны (ожидавшие этого с ужасом) и Рип.
Отправив актеров на перерыв и таскание реквизита, театральный деятель отправился за спонсором. Торжественно приглашать на генеральный прогон.
Судя по всему, основным методом создания спектаклей и придания им уникальности Луи-Мартинес считал импровизацию. И свято в нее верил.

- Мой добрый друг, я рада так... - Рип осторожно нащупала босой ногой следующий выступ на куске бетона с торчащей арматурой. Этот огрызок стройматериалов, подвешенный на нескольких стальных тросиках, и раскачивающийся при каждом движении "актрисы", изображал балкон.
- И ваш визит, - чертыхание вполголоса, - мне несказанно льстит!
Каин, стоящий на одном колене в непосредственной близости от этого архитектурного извращения, вздохнул с неподдельной тоской и в сотый раз принялся рассчитывать возможную траекторию падения "балкона". Результат получался все более неутешительным по мере того, как Красавица продвигалась к краю.
Капитан, с виснущей у него на локте Зорин, наблюдали этот цирковой номер из-за кулис (медицинская ширма с аляповато нарисованными зеленкой и йодом горами). При этом Блиц умудрялась шепотом подсказывать ван Винкль куда той надо ступать. Рип без очков практически ничего не видела, а падать категорически отказывалась, даже если это было положено по сюжету.
Шредингер, увлеченно созерцающий процесс, почти совсем забыл о собственных словах, но прицельный пинок остроносой туфлей Дока вернул его в реальный мир. И Киса, безбожно картавя и подвывая (на нервной почве), пронзительно зачастил:
- И дева юная прельстила своей нетленной красотой (тычок в сторону Рип, чтобы никто не сомневался в полувековой нетленности мрачного подслеповатого взгляда и веснушек), гранит бездушный ледяного сердца. Того, кто холодом владеет, Короля (Капитан выступил из-за кулис), что силой древней наделен, и взглядом цвета янтаря и ликом зверя!
Ганс, решив добавить немножко от себя, тихо зарычал, радуясь хорошей акустике в помещении.
- Презрев невиданную стать грозной Валькирии (Зорин гордо выпрямилась, демонстрируя прелести залу, и стараясь делать вид, что два лопнувших при этом ремешка входили в сценарий)… Он, ее поправши чувства, обратил свой взор на Юг. И деву - дочерь Юга.
Бледная физиономия ван Винкль слабо вязалась с теплой Италией, но румян ни у кого не нашлось и пришлось поверить в режиссерский замысел.
- И вот, решился Волк, сорвать сей красный мак, - разошедшийся Шредингер уже орал во все горло, размахивая листочками с текстом и своим лавровым венком.
- АААААААА!!! - взвыли Валлентайны, озвучившие прыжок Капитана, сдернувшего Рип с ее ненадежного насеста.
- ОООООООО!!! - "балкон" рухнул вниз, обдав увернувшегося Каина осколками.
- УУУУУУУУ!!! - отборный немецкий мат был заглушен усилиями "греческого хора".
- Агрррр... - завершил тираду Капитан, потирающий ушибленный бок.
Док щелкнул вентилятором и начал вытряхивать из ведра бумажные обрезки, изображающие разлетающийся снег. Уничтожитель документов, которому он час назад скормил неудачный квартальный отчет, прекрасно справился с задачей создания натуралистичного реквизита.
Рип, попытавшаяся замаскироваться за уже неопасным бетонным обломком, выплюнула попавшую в рот прядь волос, и состроила несчастное выражение лица.
Опомнившийся Шредингер начал читать дальше:
- Цветок в неволю заключен. О горе!
- ААААААААА! - отозвались Валлентаны.
- Он плачет, он растерян и смущен!
- ОООООООО! - Люк честно отрабатывал программу, пока Ян строил глазки Зорин, на пальцах пытаясь назначить время свидания.
- И будет ль он отмщен?
Ван Винкль, набрала побольше воздуха и монотонно завыла, постепенно повышая тон до ультразвука, после чего зашлась вполне натуралистичными рыданиями. Успешно маскируя ими тихую истерику и не положенное по сценарию хихиканье.
- ЫЫЫЫЫЫЫ!!! - восторженно выдал Ян, добившийся согласия от Блиц.
- Так день за днем все шли, цветок страдал, и ревность крепла. Валькирия вынашивала план, - Зорин с убийственно серьезным выражением лица изобразила укачивание младенца.
- Ее холодный господин, (и голодный - добавил вполголоса Док), остался столь же тверд в своем решении!
Как истинный солдат, Ганс спал с открытыми глазами, игнорируя окружающий бедлам и вопли.
- Поэтому пришлось сей хитроумной деве, самой принять решенье, - Зорин снова гордо выпрямилась, прикрыв стратегические места рукой. - И нежное создание вернуть. Ибо печаль снедала Кавалера. Красавица же тоже чахла.
Рип изобразила обморок, а Каин, все еще отряхивающийся от цементной пыли, просто кивнул с совершенно "кирпичным" выражением лица.
Блиц строевым шагом вышла на середину сцены, взвалила брыкающуюся ван Винкль на плечо и, пройдя пару метров, передала "тело", занятое сохранением целостности костюма, из рук в руки.
- И стало все, как быть должно. Валькирия вернулась к Королю.
Зорин с охотничьим воплем прыгнула на шею Гюнше, от неожиданности не удержавшемуся на ногах и с грохотом рухнувшему на сцену. Валлентайны слаженно завыли, привычно заглушая отборную ругань.
- Красавица ж осталась с Кавалером, - Рип и Каин синхронно оскалились.
- И время вновь пошло, как до того. Проторенной дорожкой, - Шредингер облегченно вздохнул и вытер пол со лба.
Режиссер резво вскочил с приставного стула, взобрался на сцену и принялся раскланиваться. Майор, бывший единственным зрителем этого дурдома, вяло похлопал в ладоши, внимательно глядя на знаки, показываемые ему Доком за спиной Луи-Мартинеса. И, довольно улыбнувшись, опустил большой палец вниз. Актеры радостно заулюлюкали, окружая побледневшего ревнителя современного искусства.
- Ату его, - промурлыкал Монтана. Дичь не успела даже пискнуть.

Два часа спустя, прикончив импровизированный шашлык и запив нервное потрясение солидной долей шнапса, фрики расселись под разрисованным забором - любоваться закатом и делиться впечатлениями. Зорин, прижавшаяся к боку Капитана, томно вздыхала и предлагала закончить начатое на сцене, но в приватной обстановке. Ян, попытавшийся намекнуть на обещанное свидание, был временно отшит, но утешен сентенцией "завтра тоже будет день". Люк предлагал Альгамбре в следующий раз приглашать сразу группу искусствоведов, чтобы на дольше хватило. И тут же рисовал палочкой на песке схему разделки отдельной взятой тушки. Каин слушал вполуха, внимательно наблюдая за Шредингером, надраивающим до зеркального блеска капот раритетного Мерседеса. Случая сотворить шкоду Кисе не представилось, поскольку Майор машину таки присвоил, а покушаться на святое шарфюреру не позволяла совесть и инстинкт самосохранения. Рип, так и не выпутавшаяся из лент, сладко спала на плече Дока, и снилась ей Венская Опера. Майор, единственный не отягощенный ничьим обществом, просто созерцал закат, предвкушая войну, войну и еще раз войну.

Конец.