† Форум сайта "Hellsing Universe" †

АВТОР: Хельга и Чейз
НАЗВАНИЕ: "Я тебе доверяю!.."
РЕЙТИНГ: PG-13
СТАТУС: закончен
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: Хайнкель Вольф и Юмико/Юмиэ тагаки
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Решили мы как-то с Хельгой написать совместный фик

ОПИСАНИЕ: История знакомства Вольф и тагаки
ОТ АВТОРА: Женской половине Искариотов посвящается

Мерно мерцали цифры электронных часов. Большие, зелёные, отвратительные, мигающие цифры. Хайнкель ненавидела электронные часы, а эти, стоявшие на комоде в приёмной епископа, более всех. За то, что мигали они редко, раз в пятнадцать секунд, и она начинала непроизвольно дышать в такт с ними. Тоже мне, знаток медитаций!
Пока что она прождала всего-то несколько минут, но её настроение успело за это время упасть до нулевой отметки. Её и так в этот день всё раздражало, а тут и вовсе: что часы, что посетители, ждущие приглашения в кабинет. Чего стоила только одна юная монашка, робко примостившаяся на другом краешке кожаного дивана, облюбованного Вольф. Маленькая испуганная девчонка. Она сидела так ровно, словно палку проглотила, а изящные ладошки не двигаясь лежали на коленях. Она ощущала себя неуютно в этом большом тёмном холле, от чего жутко нервничала – это понимала даже Вольф, хотя психолог из неё никакой. Большие очки то и дело сползали на кончик носа, и, когда девочка поправила их уже в третий раз, Хайнкель показалось, что у неё взмокли ладони. «Это что ж за экземпляр такой?» - в который раз злобно и недоуменно подумала она, размышляя на тему, какого чёрта это нерешительное недоразумение забыло в приемной главы Ордена Искариотов. Ей место в церкви на хорах, должно быть, голосок у неё ангельский.

Юмико поёжилась. Она не понимала, зачем её позвали из женской половины монастыря, да не куда-нибудь, а в коридоры Ватикана. Какими же холодными они оказались… Холодно. А ладони всё равно вспотели. Ну что ты трясёшься, маленькая мышка? Ты же ничего не делала так ведь? Нет, конечно, нет. И зачем ты могла понадобиться епископу Энрико Максвеллу?
Она бросила беглый взгляд на сидевшую рядом с ней девушку. Высокая, статная, в облачении священника, с простым, но довольно большим крестом на шее. Она была так уверена в себе. И раздражена. Юмико всегда была очень чувствительной к настроению других. И от ощущения чужой злости нервничала ещё больше.

Хайнкель демонстративно развалилась на полдивана, закинув ногу на ногу, и извлекла из кармана пачку сигарет с зажигалкой. Поправила длинный плащ, скинув полу с бедра, и собралась было закурить, когда дверь открылась и из кабинета вышел отец Андерсон. Он укорительно посмотрел на Вольф. Хайнкель, похмурневшая от обращения с ней, как с ребёнком, не менее укорительно воззрилась на святого отца, но тот не отступил:
-Вы считаете уместным курить именно здесь, сестра Вольф? - отец Александр вопросительно приподнял бровь. Спорить было бесполезно, а слушать ещё одну проповедь о спасении хотя бы своего тела, раз душу уже не спасти, она не собиралась. Мрачно мотнув головой, она убрала медленный яд с глаз долой. - Вот и замечательно, - паладин примирительно улыбнулся. - Сестра Вольф, сестра Тагаки, Епископ ждёт вас.
Молоденькая монашка подскочила с дивана и направилась к двери. Отец Александр криво улыбнулся и отправился по своим делам. Хайнкель ещё некоторое время наблюдала за удаляющейся спиной Андерсона, после чего вошла в кабинет вслед за Тагаки.
- Проходите, - Энрико Максвелл легко улыбнулся, откладывая какую-то бумагу, на край стола. – Надеюсь, вы уже успели познакомиться, пока ждали, - на него обратились два непонимающих взгляда. Улыбка епископа обратилась в сомнительную ухмылку, - Что ж, если Вы не сделали этого раньше, самое время познакомиться сейчас.
Монашки посмотрели друг на друга.
-Хайнкель Вольф, - отчеканила одна и протянула для знакомства руку. «Это что ещё за цирк?!» – гневно подумала Хайнкель. Нужно было подать руку, но Вольф подозревала, что и без того нервная девушка перепугается ещё больше. Впрочем, она ей не в няньки нанималась, а епископ бурил подопечную тяжёлый взглядом.
- Юмико Тагаки, - прошелестела вторая, едва мазнув протянутую ладонь пальцами.
-Вот и замечательно. Для вас важно завязать сейчас дружеские отношения - с этого момента вы работаете вместе.
Хайнкель скривилась, Юмико тихо охнула и поправила в который раз съехавшие очки.
Энрико сделал вид, что ничего этого не заметил и продолжил.
-Сестра Тагаки, я поручаю вам съездить с дружеским визитом во Францию. В Марселе живёт мой давний друг ещё по духовной семинарии отец Бернард. Он встретит вас в аэропорту завтра в 2 часа дня и передаст вам кое-какие документы для меня.
После этого вы должны будете связаться со мной для получения дальнейших указаний. Сестра Вольф будет вас сопровождать. Вот билеты на самолёт и деньги на расходы, - епископ протянул Тагаки небольшой пакет.
-Всё ясно? – и тут же вернулся к отложенной бумаге, словно и не предполагая какого-либо непонимания. Вопросов и впрямь не последовало. Пока. - Вы можете идти, - Максвелл кивнул головой, снова углубился в свои документы. Тагаки мышкой выскользнула из кабинета, в то время как Хайнкель осталась стоять возле стола начальства, всем своим видом показывая, что уходить она никуда не собирается. Некоторое время глава Искариотов пытался игнорировать немое возмущение своей подчинённой, но вскоре эта игра в молчанку ему надоела:
-Вы что-то хотели, Хайнкель?
-Шеф, это, конечно, не моё дело, но как так? Я воин церкви! А вы направляете меня с дружеским визитом! Почему я должна быть охранником этого ... Божьего воробушка? - Хайнкель указала на дверь, за которой пару минут назад скрылась Юмико Тагаки. В движении сквозило пренебрежение и злость.
- Сестра Вольф, какой из грехов нынче посилился в вашей душе? – устало поинтересовался Максвелл. – Ярость или гордыня?
-Я... простите меня, епископ... - искариотка поняла, что перегнула палку. – Это не должно меня волновать… - щёки её пылали от стыда.
-Во-первых, как вы правильно заметили, это не Ваше дело и мои приказы не обсуждаются. А во-вторых, кто сказал, что вы едите охранять сестру Тагаки? - Максвелл ехидно улыбнулся. - Хайнкель, вы будите её контролировать!
-Контролировать? Её? - искариотка вопросительно уставилась на начальство, но оно вновь переключился на документы.
Ей ясно дали понять, что разговор закончен. И Вольф направилась на выход. У самой двери её остановил голос Максвелла:
- И последнее, Вольф. Я бы порекомендовал Вам взять с собой наручники.
- Зачем? – удивлённо оглянулась та.
- Они могут Вам пригодиться, - в глазах епископа отразилось лёгкое беспокойство. – Идите…

Серое тяжёлое утро. Небо в тучах, которые своим видом давят на всё вокруг. Безумная духота в воздухе, а влажность ощущается прямо как стопроцентная. Неприятно дышать, не хочется куда-то идти. Погода собиралась то ли подарить жителям Рима проливной дождь, то ли лишить кислорода, вытеснив его этим бедным, спёртым воздухом.
Впрочем, Хайнкель досталось не так много этого удушающего великолепия – путь от машины до помещений аэропорта вовсе не долог. Но это не мешало ей задыхаться под давлением своих мыслей, которые сегодня были чуть более разнообразными, чем вчера. К рассуждениям на тему «да за кого меня епископ держит!» прибавилась заинтересованность в личности Юмико и догадка, что она явно не так проста, как кажется. Вольф загадочно ухмыльнулась и проверила, на месте ли наручники, которые она после долгих раздумий всё же взяла.
Юмико шла рядом, ещё более неуверенная, чем вчера. Она несла какой-то длинный сверток, причём так, словно в него была завёрнула гадюка, не меньше… Огромные карие глазищи, испуганный взгляд. Вольф чувствовала себя чуть ли не нянькой при годовалом ребёнке. Хорошо хоть Юмико не семенила, да и очки перестали сползать каждые пять минут.
Они остановились под табло с расписанием. Хайнкель уже было потянулась к пачке сигарет, которая лежала у неё в кармане, но табличка «Не курить!», попавшаяся в тот же момент ей на глаза, предостерегла от этого не очень благовидного поступка.
- Где у нас регистрация? – но ответа не услышала и взглянула на Тагаки. Та растерянно смотрела на неё.
- Я н-н-не знаю, - виновато ответила она. «Только заикания тебе, сестра, и не хватало» - скептически подумала Вольф. – Я н-н-не вижу, - «А, чёрт! Действительно, очки-то ей не для бутафории!» - согласилась Хайнкель.
- Ну, не трясись ты так, я не кусаюсь, - уже мягче обратилась она к Юмико. В конце концов, она-то не виновата, что у них начальство с придурью. Глянула на списки и продолжила, взмахнув рукой куда-то вправо, - Нам туда.
Регистрацию девушки прошли без приключений, хотя Хайнкель всё подмывало попросить сотрудницу рассадить их в разные концы самолёта, ну или, по-крайней мере, сдать Юмико в багаж…
Следующим этапом был таможенный контроль. Сказать, что таможенники были в глубоком шоке от монашки вооружённой Браунингом и Зиг-Зауэром, это не сказать ничего.
-Это теперь модно у священников ходить с подобными… эээ… регалиями? – криво усмехнулся молодой лейтенант, который водил вдоль тела Хайнкель ручным металлодетектором.
«Регалии только у монархов, идиот, - чуть не огрызнулась Хайнкель и подавила продолжение, заметив, как опасливо парнишка мазнул ладонью по своему оружию. – Вот тебе-то такие «регалии» явно ни к чему!»
-А это часть новой программы по сбору пожертвований для церкви, одобрено Папой. Кстати, - девушка склонилась к уху таможенника и страстно прошептала, - а давно вы делали пожертвования, сын мой?
-Завтра собирался, - аж вспотел лейтенантик. Противно запищал прибор, где-то в области кармана Хайнкель. Она от души скривилась и вытащила оттуда наручники. На секунду ей показалось, что у Тагаки нехорошо полыхнули глаза, но это только на секунду.
-А это вам зачем?!
-Что бы сдерживать себя от соблазнов мира сего. Без наручников я как без рук!
-Все документы и разрешения в порядке, вы можете проходить! – таможенник решил поскорее распрощаться с явно ненормальной монахиней. «Это всё целибат… От него они дуреют!» - подумал он и как можно приветливей улыбнулся Юмико. «Эта хоть с виду приличная!». То ли луна была не в той фазе, то ли вспышки на солнце, то ли просто у таможни римского аэропорта сегодня был плохой день, но приличная на вид Юмико развернула свой таинственный свёрток и достала оттуда… катану. Лейтенант прохрипел что-то нечленораздельное, поскорее схватился за протянутую лицензию – ему явно не терпелось сплавить эту парочку в самолёт побыстрее.
Хайнкель, наблюдавшая эту сцену, была поражена не меньше. Как, впрочем, и Юмико: но она-то хоть знала, что в свёртке.
-Это настоящая катана? – изумилась Хайнкель, когда монашка наконец-таки подошла к ней. Она знала толк в оружии и прекрасно понимала, что значит и чего стоит подобная вещь.
-Да… Шимабара, - промямлила Юмико.
-Поразительно… Можно подержать? – Тагаки молча пожала плечами и протянула напарнице катану. Вольф не стала вынимать её из ножен, просто взвесила в руках и вернула оружие хозяйке.
-Но откуда? Она должна стоить бешенных денег.
-Мне её выдали по распоряжению епископа…
-Максвелла? Ничер… ничего себе! Почему мне такое оружие не выдают? – усмехнулась Хайнкель. – И какую технику ты используешь?
-Что? – Юмико резко затормозила.
-Ну… какую технику боя ты обычно практикуешь?
-Никакую! Я не дерусь! – с надрывом выдавила монашка и довольно таки бодро потрусила вперёд.
Вольф удивила подобная не совсем адекватная реакция. «Правы были люди – в тихом омуте, без чертей ну никак…». Сначала наручники, потом – катана… «Нет бы объяснить всё по-людски! – добро помянула Максвелл Хайнкель. – Неужели меня всё ещё проверяют? А может, её сразу пришить, чтоб не маяться? Мол, несчастный случай на производстве…» - размышляла она. А впереди был недолгий полёт. И, возможно, в силу своей скоротечности, неприятностей он не принёс.

Юмико сидела в своём кресле как загипнотизированная птичка перед змеёй: тихо и недвижно, впившись руками в подлокотники кресла и впечатав взгляд в дорожку между рядами. Она боялась летать. Безумно боялась. А, кроме того, боялась своего неожиданного задания, своего второго я, которое было знакомо ей весьма смутно, но этого хватало, чтобы составить крайне неприятную картину о нём, и боялась Хайнкель. Впрочем, за последние несколько часов страх перед этой уверенной в себе, сильной женщиной отступил. Юмико была ей искренне благодарна за то, что та уступила ей место у прохода – лететь рядом с окном ей вовсе не хотелось. Она заторможено повернула голову и посмотрела на свою напарницу, которая решила прикорнуть во время полёта. Даже во сне черты её лица оставались резкими и решительными. Юмико вздохнула…
«Зачем я могла понадобиться XIII Отделу? Они – Искариоты, предатели Господа, попирающие всё, чему он учил ради защиты этого же учения. Отважные и самоотверженные воины. Убийцы… - она снова покосилась на Вольф. – И многие из них не верят в тебя, Господи. Почему я оказалась среди них? Я не умею убивать. Я могу лишь верить и любить тебя. Не проси от меня большего…»
Юмико вспомнила, что у Хайнкель при себе наручники и ухватилась за эту мысль, как утопающий за соломинку – ей не дадут убить, её будут сдерживать. Она успокаивалась, но глубоко под этим спокойствие ворочалась ярость: «Как они смели даже подумать, что её можно сдерживать? Глупцы! Она отомстит им за это!».

Видимо кто-то в небесной канцелярии решил, что спокойного перелёта будет для двух монахинь достаточно, поэтому в аэропорту их ждал очень неприятный сюрприз. Вольф почему-то сомневалась – объявится ли обещанный отец Бернард, но встретить девушек…
Во-первых, её насторожило количество маячащих за дверью мужчин в строгих костюмах, а во-вторых, не любила она, когда ей взглядом в спине делали дыру. И почему у неё складывалось впечатление, что они тут вовсе не за её безопасностью следят, а как раз наоборот? Тем более, что никого, похожего на святого отца она, выйдя во внешние помещения аэропорта, не обнаружила. Зато почувствовала решимость одной половины наблюдателей и неуверенность – второй. Словно им приказали убить любого, кто объявится в аэропорту в монашеской одежде, но только…
В любом случае, бой следовало принимать на улице, иначе слишком много случайных жертв получится.
Хайнкель взяла Юмико за плечо и потащила замешкавшуюся и находящуюся в замешательстве девушку к выходу, а потом – в сторону маячившей не так далеко стоянки, за которой обозначился какой-то склад: можно поиграть в кошки-мышки в «сыре». Вольф не ускоряла шага, мужчины, следовавшие за ними, тоже.
На подходе к складу Хайнкель почувствовала, что что-то неладно – слишком охотно их отпускают в укрытие, но отступать было уже поздно, и она скользнула в немного приоткрытую дверь склада…
И вот тут их ждала ну мало что ни яркая лампа над стулом, как в допросной. Посреди небольшого пространства между ящиками полукругом стояло несколько высоких мужчин. В их окружении старичок в одежде священника больше походил на главзлодея, чем на служителя церкви, и, видимо, именно им и был. Хайнкель поняла, что сама завела их ловушку.
-А где же отец Бернард? Я очень надеялась, что он будет значительно моложе! – девушке никто не ответил. В принципе ответа она и не ждала. Что-то подсказывало ей - знакомый Максвелла не доехал до места встречи живым.
- Что ж это да бумаги такие, что передавать их нужно такой внушительной толпой, вооруженной с ног до головы? – ехидно поинтересовалась Хайнкель, снимая руку с плеча Юмико и нащупывая другой пистолет. Она ничего не теряла: если она ошиблась в своих предположениях, то обвинение в грубиянстве её не пугало, а если нет – то стрелять надо начинать уже сейчас.
Старичок недовольно сдвинул брови и проронил устало и разочарованно:
- Убить.
«Чёрт вас знает, кого вы тут ждали, самого Максвелла что ли, но я отпускаю вам все грехи вперёд, и почийте с миром!» - подумала Вольф, отталкивая Юмико за какие-то ящики левой рукой, а правой – нажимая на курок направленного в лоб старичку пистолета.
Послышался грохот. Видимо, Вольф немного не рассчитала и толкнула девчонку слишком сильно…

Но сейчас ей было не до напарницы. «Надеюсь, у неё хватит мозгов заползти куда подальше. Выживем – там, может быть, извинюсь!».
Один из мужчин оттолкнул старичка, тот покачнулся в сторону, и пуля вместо лба прошла навылет через плечо. Незадачливый вояка громко ойкнул и собрался было осесть на пол… Один из телохранителей подхватил священника под руки, и они поспешили поскорее уйти с линии огня. Видимо тут был ещё один выход. Хайнкель тем временем скрылась за одной из груд ящиков. Ситуация была паршивая: хоть Вольф и была великолепным опытным бойцом, но силы были явно неравные. Против неё было четверо вооруженных мужчин. Сомневаться в том, что они знаю, с какого конца пистолет стреляет, не приходилось. А в ближнем бою у неё и вовсе шансов не было – весовая категория это вам не шутки. Да ещё эта девчонка на шее. «Нет, Максвелл определённо моей смерти хочет!» - подумала она и выскочила из укрытия, тут же выстрелив из обоих пистолетов в двух мужчин, месторасположение которых боле менее запомнила. В одного она попала удачно – он кулем обвалился на пол, даже не успев нажать на курок. Другой выстрел оказался не слишком удачным – пуля попала мужчине в бедро, что никак не помешало ему открыть ответный огонь и кинуться на Хайнкель, немного перекосившись вперёд. Кроме того, заговорило ещё два ствола. Вольф со всего размаху влепила смачный удар тяжёлым армейским ботинком под рёбра мчавшемуся на неё мужчине и вновь юркнула за ящики. В тишине, прерываемой сбитым дыханием и матом, один из телохранителей подал голос:
-Лучше сдавайся!
-Что мне ещё сделать? Может мне вообще самой застрелится, чтоб вам работы меньше было? – крикнула Хайнкель, с неудовольствием отмечая, что она из вражеских пуль мазнула-таки ей по рёбрам и продырявила плащ.
Откуда-то сбоку прогремел выстрел. Пуля вошла в плечо, как палец в пирог. Непроизвольно Вольф выпустила один из пистолетов и одновременно стала стрелять из второго, в сторону откуда пришла пуля. Попытавшись сменить позицию, она сделала шаг назад и… поскользнулась на одной из гильз. Совсем неграциозно приземлившись на спину, Вольф тут же совершила ещё одну – выпустила из рук оружие. И теперь беспомощно лежала на полу.
«Костюм», видимо, тот, который предлагал ей сдаться, подошёл вплотную и прицелился ей в голову:
-Всего лишь девчонка… - в его голосе слышалось немало презрения и самодовольства.
-А я смотрю, ты тут самый разговорчивый? – криво усмехнулась Хайнкель. Даже будучи на мушке, она не могла заставить своё ехидство заткнутся. «Что ж… Аминь и всё такое», - промелькнуло у неё в мыслях.
Мужчина коротко кивнул головой, словно одновременно подтверждая её предположение и говоря «Прощай!» перед нажатием на курок, и в следующее мгновение она просто свалилась с плеч. Вольф и два оставшихся телохранителя с равным ужасом и непониманием уставились на оседающее на пол обезглавленное тело. Позади него стояла растрёпанная Юмико. В борьбе с ящиками она потеряла свой монашеский плат и очки. Смоляные волосы топорщились во всех стороны, в глазах огромными кострами полыхало бешенство. В руках она крепко сжимала катану. «Не дерёшься, говоришь?!» - скептически и ошеломлённо подумала Хайнкель, осторожно пытаясь подняться…
-Вы, грязные еретики, посмевшие помешать делам воинов Ватикана, сдохните же как собаки! – презрительно выплюнула слова Такаги и кинулась в бой. Она двигалась, как чёрная молния – противник не успел даже поднять пистолет, как его отрубленная рука полетела на пол. Следом полетела ещё одна голова. Последний из нападавших решил позорно сбежать. Его замысел не удался – Хайнкель дотянулась до Браунинга и выстрелила тому в спину.
- Юмико, какого чёрта ты творишь?! Что ты…– поднявшаяся Вольф обернулась было к напарнице, но тут же была прервана тяжёлым ударом рукоятью катаны по голове. Последнее, что она видела – огонь злобы и обиды в тёмных омутах глазниц Юмико.
- Это тебе за наручники, - было последним, что она услышала, прежде чем «воробушек» от души ударила Хайнкель рукоятью катаны по голове, после чего наступила темнота.

Сначала тьма перед глазами поплыла какими-то блёклыми пятнами, потом в затылке тупо заныло. Хайнкель с трудом открыла глаза, но лучше бы этого не делала – от относительно яркого окружающего мира боль стала острой и уверенно била уже не только в затылок, но и по вискам. Впрочем, теперь закрывать глаза уже было поздно…
Через несколько минут боль немного притупилась, и Хайнкель почувствовала на себе недовольный взгляд. Она перевалилась на спину, даже не пытаясь нашарить на теле пистолеты – их не было. И столкнулась со взглядом тёмных глаз, смотрящих на неё из-за завесы чёрной прямой чёлки.
Юмико сидела перед ней на корточках и, облокотившись локтями на колени, спокойно поигрывала наручниками. У её ног лежала катана, и тот факт, что выхватить её она сможет быстрее, чем контуженая Вольф нанесёт ей хоть один удар не приходилось. На ту кроткую монашку, с которой Хайнкель общалась последние несколько часов она мало походила. Очков у неё не было и по тому, что она не щурила глаза, было ясно – зрение у неё отменное. Длинные чёрные волосы, освобождённые от гнёта монашеского плата, в беспорядке разметались по одеянию, но её это вовсе не занимало. На левой скуле наливался синевой длинный, но узкий синячище.
- Очнулась, дрянь?! – зло поинтересовалась она. Вопрос был риторическим, ответа не требовалось. «Ну Максвелл, ну удружил!» - некстати подумала Вольф, начиная ощущать не то что лёгкий дискомфорт, а вполне определённый страх. За те несколько секунд, что она наблюдала Юмико в действии, она осознала, что в скорости и ловкости им не соревноваться. Если та решит её убить – пиши пропало. Девчонка ухмыльнулась, продемонстрировав оскал и, подняв катану, грациозно встала.
- Юмико… - выдавила из себя Вольф.
- Юмико больше нет. Моё имя Юмиэ, - радостно сообщила девушка, беря с одного из ящиков кипу бумаг. – Держи, - она кинула бумаги на Хайнкель. – И убирайся.
- Сейчас… - прокряхтела та, поднимаясь на карачки. Голова опять закружилась, видать некоторое сотрясение имело место. Но Вольф продолжила, – разбежалась!
- Убирайся! – громче сказала Юмиэ, заправив наручники за пояс и потирая ладонью синяк. – Я не буду тебя убивать. Некоторая благодарность, за то, что ты меня разбудила! – завершила она и пошла куда-то вглубь склада.
Хайнкель собрала в кулак волю, приготовилась к новому приступу головной боли и, резко вскочив, подбежала к Юмиэ, занеся руку для удара. Который так и не состоялся – девушка обернулась и поймала руку наёмницы за запястье. В глазах Юмиэ сквозило бешенство и радость. И жажда убийства.
- Хорошо, - прошипела она, нанося удар Хайнкель под рёбра рукой, сжимавшей катану. Кое-как наёмница сумела смягчить удар, повернувшись боком. В этот момент она заметила свои пистолеты, так и валявшиеся там, где она их уронила. Перехватив свободную руку Юмиэ, Хайнкель сильно рванула её к низу. Силы у наёмницы было не в пример больше, да и комплекция говорила в её пользу. Юмиэ полетела на пол, а Вольф, сжимая зубы от разыгравшейся головной боли и поддакивающего ей нытья в рёбрах, бросилась к пистолетам, таща лёгкую девушку по полу за собой. То ли всё действительно произошло слишком быстро и неожиданно для Юмиэ, то ли она не до конца решилась убить Вольф, но особого сопротивления она сразу не оказала, а когда выхватила катану левой рукой, ей в лоб уже смотрел Зиг-Зауер наёмницы.
- Рискнёшь? - поинтересовалась сразу почувствовавшая себя уверенней Вольф. Юмиэ взирала на неё с ненавистью и бессилием. Хайнкель отпустила руку девчонки и врезала ей по скуле. – Теперь расплатились!
Юмиэ на несколько долгих секунд потеряла ориентацию в пространстве, и этого хватило, чтобы Вольф воспользовалась наручниками по назначению, отобрала у неё катану и поудобней взяла её на мушку.
- Ну и что это за эквилибристика? – поинтересовалась Вольф. Юмиэ молчала, злобно зыркая глазами исподлобья.

«Я с тобой позже разберусь. Но сейчас надо решать проблемы с этими негостеприимными товарищами. Чувствую, скоро сюда приедет полиция, а не горю желанием с ними общаться. Надо срочно связаться с Максвеллом, надо перевязать плечо… Господи, снизошли мне терпения, чтоб я не переубивала их всех, а то чувствую оно уже на исходе».
Хайнкель опустила пистолет:
-У меня сейчас нет ни желания, ни сил с тобой драться. Мы крупно влипли и теперь надо как-то из этой поганой ситуации выбираться.
Юмиэ всё так же продолжала игнорировать напарницу. Вольф достала из кармана чудом уцелевший мобильный телефон.
-Учти, выстрелить я успею, - сказала она, набирая телефон епископа.
В динамике послышались длинные гудки. «Почему он не берёт трубку?» Хайнкель почувствовала беспокойство – а вдруг её начальника постигла такая же судьба, как и отца Бернарда?
-Энрико Максвелл слушает, - голос был спокоен и самоуверен, как и всегда.
-Это Хайнкель.
-Как прошла встреча? - епископ говорил таким тоном, как будто ведёт разговор как бы между прочим, параллельно заполняя бумаги.
Больше всего сейчас Вольф хотелось высказать шефу всё, что думает про него и его задания. Но как бы сильно не клокотало возмущение в душе у девушки, прежде всего надо было чётко описать ситуацию.
-Она не состоялась. Боюсь, вашего товарища уже нет в живых. В аэропорту нас встретила группа довольно агрессивных типов во главе со стариком-священником. Им нужны были документы.
-Этот старик ничего не сказал? – голос епископа разом посерьёзнел.
-Приказал нас убить. Этого достаточно, чтобы у меня сложилось о нём довольно прескверное мнение.
-И сколько человек вы уложили? Думаю, что раз вы вполне спокойно сейчас разговариваете со мной по телефону – с вами всё в порядке.
«Он даже не допускает такой возможности, что нас могли ранить!» - Хайнкель не сдержалась и скрипнула зубами.
-Что мне делать дальше?
-Вам следует закончить ту миссию, с которой вы приехали, - Максвелл сделал акцент на слове вам, что Вольф определённо не понравилось. – В той папке, должен лежать конверт с письмом. Внутри будет адрес, куда вам надо будет поехать. Пересидите там какое-то время, потом я сообщу о ваших дальнейших действиях.
-Я не думаю, что мы с Такаги сможем туда поехать.
-Это почему? – резко спросил Энрико.
-У меня возникли некоторые … трудности с Юмико. Или Юмиэ... В общем, она не в себе.
Хайнкель услышала в трубке разочарованный вздох.
-Я надеялся, что этого не произойдёт. Юмико Тагаки страдает раздвоением личности. Она берсерк.
-И вы сообщаете мне об этом только сейчас?! – всё самообладание сошло на нет, Вольф сжала трубку с такой силой, как будто хотела её раздавить. – Да она меня чуть не убила!
-Раз не убила, значит, вы с ней сработаетесь. До связи, – в динамике послышались короткие гудки.

Хайнкель с восторгом воззрилась на имеющуюся картину, озвучиваемую сиренами приближающихся полицейских машин: склад, полный трупов и оружия, разбросанные бумаги, повязанная злобная девица на руках. Она начала с того что полегче: собрала бумаги, отыскала в них конверт, а пошарив по карманам нападавших, нашла и ключ от машины. Адрес оказался на редкость замысловатым, и поиски по карте Вольф решила отложить.
- Сама пойдёшь или волоком тащить? – поинтересовалась она у Юмиэ. Та мстительно улыбнулась, явно не собираясь никуда идти. – А может, жаждешь встречи с правосудием?
Улыбка тут же сползла с лица девушки, и она поднялась на ноги.
Определить, от какой машины ключи, оказалось не так сложно, благо было их возле склада немного. Затолкнув Юмиэ на переднее пассажирское сидение и кинув ей на колени папку с бумагами, Вольф вырулила на автобан. Навстречу мчались несколько полицейских машин, и Хайнкель предупреждающе посмотрела на свою «напарницу». Та состроила ехиднейшую рожу напополам с хищным оскалом и опустила запястья с наручниками на колени.
Встречи с полицией удалось избежать и даже, не смотря на абсолютное незнание Вольф Марселя, ей удалось найти мотель, в котором на их имена была заказана комната. И обошлось без подозрительных взглядов и вопросов. То ли запас «сюрпризов» от судьбы для Хайнкель был на сегодня исчерпан, то ли намечалась ещё какая-то неведомая дрянь. Бывшая реалисткой Вольф искренне надеялась на первое, но точно знала, что произойдёт второе.
Оно и не замедлило состояться: лишь только Вольф заперла на ключ дверь комнаты, как тут же на неё обрушился удар сразу двух кулаков Юмиэ. Но всё-таки ей удалось кое-как увернуться – пальцы девушки просвистели буквально в миллиметре от её носа. А вот браслеты наручников пропахали по правой брови нешуточную «борозду»… Кровь тут же полилась в глаз, закрывая обзор, но времени утереть её не было. Она, не особо глядя, куда бьёт, со всей дури выкинула кулак на уровень головы Юмиэ. Послышался вздох, фигура отшатнулась, Вольф утёрла кровь и опасливо уставилась на немного присевшую и скорчившуюся девушку, из уголка рта которой текла кровь.
- Продолжим? - поинтересовалась Хайнкель, мельком глянув на свою кулак, перепачканный уже и своей, и её кровью. Ей показалось или кровь Юмиэ и правда темнее? Бред, просто кровь опять перелилась через бровь! Голова немного кружилась – давало знать себя пулевое ранение. Она вновь утёрла текущую струю, всё ещё не меняя выжидательной позы, и бросила взгляд на девчонку.
Юмиэ растерянно смотрела на окровавленный кулак Хайнкель, опустив руки и явно не собираясь продолжать спарринг:
- Ты… - ещё дыхание было прерывистым, словно она собиралась тут разрыдаться. – Ты смешала нашу кровь! – истерично выкрикнула она и попятилась, упёрлась в стену и сползла по ней вниз. – Чтоб тебя!
Вольф недоуменно перевела взгляд с внезапно ставшей более менее похожей на девчонку, а не на хладнокровную убийцу, Юмиэ на тыльную сторону правой руки и обратно. Та обиженно надула губки, словно её жестоко обманули. Хайнкель ничего не понимала, кроме того, что кулачные бои временно отложены. Она прошла в комнату, кинула ключи, которые всё ещё сжимала другой рукой, на тумбочку возле кровати и скрылась в ванной.

Юмиэ злилась не на шутку – её снова поймали. Опять! Сначала оказаться запертой в этом теле, потом – повязанной с этой наёмницей. Н-да уж, что такое не везёт и как с этим бороться! Впрочем, ситуация не настолько плоха.
И хищно ухмыльнулась – как она понимала, организация, на которую работает Хайнкель, вовсе не мирная богадельня. А не всё ли равно, какой тряпкой размахивать и что орать, если позволят убивать? Позволят приносить жертвы своим кровавым богам?
Да, они называли её берсерком. И насколько же все они были правы! Она – дочь богов, алчных, жестоких и голодных. Что ж, пусть будет так.

Выйдя из ванной, Вольф тут же наткнулась на колючий изучающий взгляд тёмных огромных глаз Юмиэ, направленный куда-то ей за спину. Холодных и незнакомых, абсолютно не похожих на лучащиеся глаза Юмико. Девчонка так же сидела на полу, у стены, обняв свои коленки – так по-детски! Её щёки всё ещё были в крови, а выражение лица стало задумчивым. Она словно не заметила Хайнкель, увлечённо слизнула алую жидкость с уголка губ.
Вольф уселась на кровать, прижимая к брови небольшое полотенце, которое она нашла в ванной, и потребовала:
- Объясни!
Юмиэ немного делано вздрогнула, что заставило её собеседницу напрячься, но та лишь медленно моргнула и посмотрела ей в глаза:
- Теперь, мы с тобой – одной крови, - она встряхнула руками, указывая в сторону собеседницы. Наручники громко звякнули. – Сестра…
Вольф как-то обречённо вздохнула, выловила из кармана ключ он наручников и кинула его Юмиэ. Чёрта с два, она что-то поняла, но кривая интуиция наёмницы подсказывала, что установлено перемирие. И возможно – окончательное, а не временное.
- Ага, сестра. А ещё мать, тётя, и троюродная бабушка по отцовской линии. И всё одновременно, - всё же Хайнкель было трудно изобразить из себя добрую девочку, которая готова простить вам всё в обмен за печальный взгляд и раскаивающийся голос. Наёмница отбросила пропитавшееся кровью полотенце. От потери крови кружилась голова. Сознание ещё присутствовало, но оно видимо уже было на последнем издыхании. Стянув с себя плащ и пиджак, она подошла к зеркалу, чтобы получше осмотреть рану.
«Чёрт… Ещё одна дырка! Печальное зрелище… Душераздирающее» - язвительно подумала Вольф, глядя на своё отражение. Пуля прошла на вылет и рана казалась довольно лёгкой.
- Шрамы украшают, - Хайнкель подошла к мини-бару и нашла там маленькую бутылку с водкой. – Ты, как провинившийся элемент, будешь меня штопать. Крови, как я поняла, ты не боишься, - устало бросила она Юмиэ, которая уже сняла наручники и теперь массировала затёкшие запястья.
Девушка молча кивнула, не поднимая глаз. Вольф тем временем выудила из кармана плаща маленькую косметичку. Яркий розовый кошелёчек в форме сердечка с многоговорящей надписью «С днём Святого Валентина!» смотрелся довольно необычно в руках такого человека, как Хайнкель Вольф. Всё равно, что увидеть отца Андерсона с ярким клоунским носом, или Максвелла с двумя хвостами – эффект был бы примерно тот же. Юмиэ улыбнулась краешком губ. Её напарница это заметила, поэтому, вытащив катушку с иголкой, быстро запихнула косметичку обратно.
- Если кому-то об этом расскажешь, мне придётся тебя убить. Имидж должен оставаться неприкосновенным, - полушутя, полусерьёзно сказала Вольф, опускаясь на кровать рядом с Юмиэ. Тагаки аккуратно провела пальцем по длинному рубцу под ключицей Хайнкель: такое впечатление, что туда всадили нож.
- Да уж, ты красива, - заметила она. Вольф недоумённо на неё покосилась. – Но уж лучше пусть такие шрамы украшают твоё тело, а не душу. Плоть – зашивает, а душа – нет.
- А! – многозначительно ответствовала Хайнкель, делая вид, что поняла. – Тебя уже на лирику потянуло: душа, раны… Больно!! - Юмиэ так неожиданно плеснула на рану водкой, что наёмница чуть не свалилась с дивана.
- Ничего, скоро я усну. Уснуть так – всё равно, что умереть. А перед смертью всегда тянет на лирику, - она начала штопать рану, но Вольф даже от боли отвлеклась. – Юмико – не воин, но она сильнее меня. Она умеет подавлять, - Юмиэ грустно улыбнулась. – Она – хозяйка, я – гостья, причем, всегда нежданная и гонимая.
- Как такое возможно? – Вольф не то, чтобы растрогалась, но надо брать, пока дают. – Как это с вами произошло?
- Ты говоришь, «это». Что «это»? У «этого» даже названия нет, - Юмиэ оборвала нитку, плеснула ещё немного водки на рану. Вольф поморщилась, но внимательного взгляда от девушки не отвела, и та продолжила. – Однажды я проснулась. Вот так «это» произошло. Ты просыпаешься от боли и панического ужаса, просыпаешься и чувствуешь себя самым безумным и кровожадным существом на этой земле. Тебя мучает жажда – жажда боли, убийства, свободы. Да, свободы от безумия и от этой девчонки, которая не умеет ничего, кроме как убивать тебя чистотой и силой своей любви к этому миру, который меня ненавидит. Пожалуй, я – единственное, что ненавидит Юмико. Вся её злость и гнев принадлежат мне. Знаешь, как это? – вот уж чего Хайнкель не знала, так этого. Но где-то в глубине, под слоями скептицизма и инстинкта самосохранения, проклёвывалось доверие и жалость к этому монстру. – Самый близкий человек – ненавидит тебя, душит своим отвращением и неприятием тебя, убивает, предаёт, вечно ловит на манок свободы, а потом – заковывает в цепи «небытия». Тебе не с кем поговорить. Но и остаться одна ты тоже не можешь. Мир смотрит на тебя как на двуглавое чудовище, пришедшее вырывать сердца и сжирать их, ненавидит тебя и боится. Ведь ты тоже не доверяешь мне?!
Молчание холодным куполом накрыло комнату, Вольф даже затаила дыхание, не зная, как ответить.
«Ведь ты тоже не доверяешь мне?!»
… тоже… «ненавидишь и боишься»
… не доверяешь мне…
«боль… страх… отвращение… ты тоже»… Ты – такая же, как я… «ты тоже…»… «грусть… разочарование… одиночество».
Доверяешь? – «надежда».
«Я - доверяю!» - теплота и уверенность во взгляде.