† Форум сайта "Hellsing Universe" †

Не так давно мы поговорили с Кармиллой на тему романтики и пафоса, и, исходя из итогов нашего диспута, я вдохновился. Собственно, Кармилле это и посвящается.
Предупреждение: узнать этот эпизод из манги не составит труда, но здесь не объявятся персонажи Коуты Хирано.

Тени упали на ночной город, и он засыпал, устав за очередной день, все еще шумя и блистая огнями, но уже не способный реагировать на происходящее, чтобы заметить смертельную опасность. Беспокойная дрема этого фантасмагорического организма медленно и постепенно перерастала в глубокий и тяжелый сон.
Джеймс не спеша опустил руку с мобильным телефоном, задумчиво обдумывая все то, что он только что услышал. Что бы это все значило?.. Пьяные мысли о том, куда бы направиться еще, теперь медленно уступали место совсем другим размышлениям.
Мягкий желтый свет, насыщенный и тяжелый, перекрывал все вокруг, заливая и охватывая все пространство рядом с Джеймсом и другими, вселяя спокойствие и безмятежность. Этот свет множества фонарей и окон охватывал площадь уже давно, вселяя уверенность: так было и будет всегда.
Прошла минута, как ему стала известна правда. Она все еще прибывала, открывая в сознании Джеймса все новые и новые двери, открывая не совсем лицеприятные картины. Правда и ее осознание всегда болезненны, и об этом твердят все, кому не лень, но мало кто задумывается над самой сутью – насколько это может быть болезненно…
Вечеринка закончилась. Друзья, не обремененные наличием собственных авто на сегодняшний вечер, весело долго и шумно гудели, не по разу поздравив Джеймса с выгодным приобретением. После этого, те, кто еще оставался в транспортабельном состоянии, отправились гулять на своих двоих, а сам Джеймс, посмеиваясь, занялся развозом по домам тех, кто был не в состоянии этого сделать…
Сегодня был необычный день, когда возможными начинают казаться самые странные и необычные вещи. Ночь так же предстояла быть необычной – когда в небе такие звезды и луна, она не может быть обычной. Никто не знал, какие тайны она несла в себе, и это было самым завораживающим.
Дурное предчувствие… Оно не отпускало все это время. Слишком удачно все сложилось, чтобы продолжать в том же духе. Сам Джеймс считал себя чертовски везучим парнем. Ему удавалось выходить сухим из воды в тех случаях, когда другие попадали в крупные неприятности и передряги, чтобы потом жаловаться на свои беды всему миру. Скверные новости не заставили себя долго ждать – всего-то пара часов после их вечеринки, когда Джеймс с легким сердцем беззаботно посещал самые людные и посещаемые места города.
Новая машина, на которую он копил столько денег за последние несколько лет, наконец-то стала его именно сегодня. И именно этому факту было посвящено их маленькое празднество сегодня – шикарный кабриолет «Шевролет Корвет» теперь принадлежит ему. Кроваво-красный, припавший к земле хищник ярко отблескивал светом ночных огней на своих боках, замер в десятке метров впереди Джеймс, располагаясь правым боком к нему, и, словно бы ожидающе косясь плавным изгибом плафона фары на своего нового хозяина.
Ничего не дается просто так, и каждое новое приобретение означает какую-либо потерю. Сегодня все было настолько явственно и понятно, что оставалось лишь подивиться подобному четкому и циничному «обмену».
Он все еще держал в опущенной руке мобильный телефон, на дисплее которого до сих пор светился номер той, которую он только что потерял. Убрав свободную руку в карман джинсов, и запрокинув голову, он задумчиво смотрел на глубокое звездное небо, необычайно чистое сегодня; в его глазах, уже подернутых легким хмелем и первыми признаками осознания того, что произошло, приближающимся отчаянием и горем, светился необычный интерес к этим холодным и далеким светлякам. Глядя наверх, он чувствовал, насколько ему легче. Никто никогда не задумывается, что, глядя в бесконечность, человека могут одолевать такое количество мыслей и эмоций – светлых и не очень. Звезды отвечали ему тем же холодным молчаливым любопытством – среди всеобщего оживления, охватившего ночных гуляк, они смотрели лишь на него, человека, который медленно понимал, что остался один.
Люди на площади тоже смотрели вверх; они, позабыв обо всем, что-то заворожено восклицали и переговаривались, и все тянули и тянули вверх руки с фотоаппаратами и камерами. Но им было неинтересно ночное небо, город по-прежнему был слеп…
Наверное, его слегка покачивало выпитого пива, но ему было все равно. Он был почти счастлив, охваченный каким-то непонятным приступом легкой и тихой эйфории, от ощущения Вселенной, которая раскрывалась перед ним над головой, здесь и сейчас, в этом сияющем тихом царстве тишины и звезд. Уже было неважно, что было до этого, и что будет потом, в его бессмысленной, и уже ставшей опасной для него и окружающих прогулке по городу. Наверное, сегодня она в лучшем случае закончится для Джеймса остатком ночи в полицейском участке и лишением водительских прав. До свидания, «Шевролет»!
Джеймс улыбался собственным невеселым и не вполне трезвым мыслям, все еще разглядывая ночное небо. Там в вышине покоилась его уверенность и надежда – жизнь продолжается, во что бы то ни стало, чтобы не случилось…
Ничего не произошло, но в какой-то момент Джеймс почувствовал, как что-то сломалось – внутри него самого. Что-то дрогнуло, беззвучно завопило и затрепыхалось, и предчувствие того, что что-то случилось, мгновенно поразило его; Джеймс понял, что он не в силах сдвинутся с места. Он увидел, как над его головой в иссиня-черном небе гаснут звезды, исчезая в наплывающем ярком свете…
Негромкий гомон притихшей толпы и шум ночного города стал перекрываться негромким шипением и пока еще приглушенным рокотом, доносящихся сверху. Звуки нарастали, привлекая к себе внимание, но Джеймс не обращал внимания. Пока он сам не увидел первые признаки действительности, которая ломалась и исчезала в безликой и мертвой бездне небытия и неизвестности.
Они лениво, не торопясь, по плавным вытянутым дугам пересекали небо, спускаясь все ниже и ниже. И безжалостно рассекаемое темно-оранжевыми стрелами, небо не выдержало и раскололось, на такие же бездушные и безжалостные ровные обломки. Шуршание и рокот нарастали, а обломки неба падали на землю, на замерших в оцепенении людей…
Яркая оранжевая вспышка полыхнула над сомлевшим, дремлющим городом, освещая крыши и стены домов, людей на улицах, множество машин – все, до единой детали, ослепляя и повергая в шок, но вместе с тем же завораживая и увлекая этим зрелищем. В этом мире уже не было ничего, чтобы могло бы отвлечь внимания тех, кто видел это – красно-желтый шар огня, разворачивающийся, как бутон фантастического цветка на том самом месте, где только что высилась величественная башня Биг Бена. Отсвет чудовищного взрыва зловеще скользнул по гладким бокам парящих в вышине черных исполинов…
Джеймс не видел. Его взгляд по-прежнему был обращен к небу, по которому уже расползалось оранжевое марево. На его лице все еще была уверенная спокойная и безмятежная улыбка, уже начинающая неуверенно сползать на смене гримасе ужаса, а в глазах уже светился страх.
Рокот перешел в рев, и земля под ногами содрогнулась, как если бы площади надоело держать множество людей, словно бы она старалась привести их в чувство, вывести из невольного транса, дать шанс спастись…
«Поздно».
Именно в этот момент все часы останавливаются, и время умирает на острых зазубренных осколках растворяющегося прошлого: настоящее поражено в самое сердце, и будущего уже никогда не будет – безликое, отчаянно вопящее нечто.
..Взрыв прогремел совсем рядом, и он был такой силы, что Джеймс с трудом удержался на ногах; на какую-то секунду он оглох и ослеп, и ночное небо перед глазами завертелось. Он почувствовал, как на лицо, грудь и руки хлестнуло мокрым и теплым, мгновенно пропитываясь сквозь рубашку. А вокруг, очнувшийся от дремы город, уже кричал от ужаса и боли.
«Зачем?! За что?..»
Огненные змеи, падающие с небес, сотрясали землю новыми и новыми ударами. Джеймс увидел, как в округе, над крышами домов вспухают, и, подрагивая, разрастаются огненные купола, жадно поглощающие все, что попадало в за огненную черту. Трафальгарская площадь дрогнула, когда колонна со статуей Нельсона исчезла в растущем огненном вихре очередного взрыва, стремительно и быстро, не оставив после себя даже обломков, а изуродованный и объятый огнем «Шевролет», с одуряющей воображение легкостью подброшенный в воздух очередным взрывом, бешено кувыркался в воздухе. Красная машина, в языках свирепо рокочущего пламени… Слишком много красного.
«Кровь».
Она была повсюду – на мостовой площади перед Джеймсом, и на нем самом, пропитывая одежду, уже липнущую к телу. Налетевший порыв ветра от ударной волны мгновенно заставил превратиться кровь в черную корку, яростно ударив по человеку, так, что перехватывает дыхание и темнеет в глазах; с собой ветер нес чужой и непонятный запах взрывчатки и горящей развороченной земли. Страшный, незнакомый запах… Поток воздуха нарастал, и Джеймс чувствовал, что задыхается. Наконец, словно бы сбитый мощным ударом, он, оглушенный и ослепленный, был легко сорван со своего места мощным тычком, так и не успев понять, что же, черт побери, происходит…

«Абонент не доступен. Возможно, его телефон отключен от сети».
Она не ответит.
Уже больше никто и никогда ему не ответит.
Это не сон. Все взаправду – разрушение началось, и его уже не остановить. Он видел и помнил лишь самую малую часть начавшегося хаоса – но и этого ему хватило, чтобы разом потерять самообладание… Какое странное, необычное завершение сегодняшней ночи. Все так нереально, неправдоподобно… и при этом это действительность. Так не бывает – но все же это случилось.
Он сидел на полу опустевшего кафе, вдыхая удушливый чад спекшейся крови и дым от пожаров, тупо глядя на дисплей телефона в своей руке. В чужой крови, копоти и пыли… но живой. Удача по-прежнему была с ним – ему удалось выбраться из того воплощения кровавого пылающего хаоса, в который за несколько мгновений превратилась Трафальгарская площадь, умудрившись не потерять ни одну из собственных конечностей, и даже не угодив в огонь, который каждый раз преграждал ему путь. Джеймс не помнил, как далеко ему удалось уйти, сколько прошло времени с тех пор, как на них напали, и в каком именно кафе он сейчас находится. Но сейчас – вот уж действительно! – это не имело никакого значения…
Электричества не было, но помещение хорошо освещалось тошнотворным темно-желтым светом, льющим через широкую витрину, заляпанную снаружи бетонной пылью и пеплом. Джеймс был счастлив, что не имеет возможности видеть то, что происходит снаружи…
Выпустив уже ненужный телефон из пальцев, он с трудом поднялся на ноги и направился к выходу. Нужно было выбираться отсюда. Идти куда угодно – лишь бы не торчать на одном месте. Там, снаружи, очень опасно… Но сидеть в этом кафе было больше невозможно. Джеймс чувствовал, что пока он двигается, он будет жить, и будет способен размышлять. Сейчас для него это казалось самым главным, и поэтому мысль о продолжении прогулки по Лондону была по-прежнему актуальна.
А как же рассудок? Сумеет ли он сохранить его? А может?..
Джеймс положил окровавленную ладонь на ручку двери и открыл ее жалкие остатки, шагнув наружу из сумрака разбитого кафе навстречу яркому тягучему отсвету…
Лондон изменился до неузнаваемости. По сути, это уже был не Лондон – пылающие окровавленные руины, заливающие свои бывшие улицы жаром и тяжелым оранжевым светом сотен пожарищ. Это не город, это его труп. Обезображенное небо стыдливо пряталось в черном дыму, не перенося собственного предательства.
Джеймс сразу увидел пошатывающиеся фигуры людей, молчаливо стоящих неподалеку; жизни в них было не больше, чем камнях развороченной мостовой. Что бы здесь не произошло, он чувствовал непомерное облегчение о того, что не видел этого. Тут же, легкое чувство было стремительно раздавлено черным ужасом.
«Я один».
Панического страха еще не было, его место еще не пришло, а сам Джеймс испытывал лишь отупляющее чувство усталости и подавленности. Фигуры, еще сегодня днем бывшие людьми, уже начинали проявлять странный оживленный интерес к его персоне, и он не спешил узнать, в чем он заключается. Развернувшись, он быстро побрел вперед, нервно оборачиваясь на жутковатых окровавленных кукол, бредущих за ним шаркающей походкой и тянущих к нему мертвые руки. Их молчание было хуже всего, и оно было красноречивей всех слов.
Вернись и останься с нами.
Джеймс не выдержал, и, затравленно озираясь, побежал легкой трусцой вперед, пока еще сам не зная, куда его приведет выбранное направление. Возможно, здесь ему остается совсем немного, но пока… пока его прогулка продолжается.