Отправлено: 22.05.07 23:27. Заголовок: Начало некой повести... (Нир)

Рабочее название: Целую жизнь назад.
Статус: в процессе
больше пока сказать нечего...

Пролог.

Я не видела вспышки молнии, но звук грома обрушился лавиной на хрупкое мироздание. Этот удар… он что-нибудь значит. Гибель ещё одного мира, планеты или просто остановку человеческого сердца. И будто бы нарочно плачет небо, захлёбываясь раскалённым воздухом. Оно тоже в своё время падёт под тяжестью души вселенной, и тогда уже под другими звёздами прольются ненужные слёзы.

Нити дождя пронзают чёрную землю, желая отдать ей свою память, боль и радость. И ветер разносит над обречённой плотью стон огненных недр. Так движется всё по привычному пути, стремясь вернуться к началу, когда рождение будет тождественно смерти. Эта планета, эта вселенная ничуть не меньше и не больше меня, она такая же, как я. Жаль… я никогда не узнаю, боится ли она смерти. Впрочем, я даже не знаю, боюсь ли её я. Значит, мы правда похожи, как всё вокруг нас, как жизнь и смерть, как свет и тьма, как белое и чёрное, но именно похожи. А может быть мы гораздо больше. Может быть мы – одно целое. Тогда мы – и жизнь, и смерть, и свет, и тьма. Я не знаю, хотя это уже (или пока) не важно.
У каждой из нас по два пути, которые, переплетаясь, образуют один непроглядный поток. Одна из этих дорог предельно банальна, ощутима, почти материальна. Да, не вижу линию пути вселенной, но я верю, что она схожа с моей.

Возможно, пора прекратить бесплотные попытки, но я так не умею. Ведь тогда придётся признать свою слабость и её силу. Я чувствую, когда надо остановиться, забыть, а когда помнить и идти. Немногие смогут понять меня. Даже во мне самой раньше рождались опасные сомнения, но это в прошлом. Кажется, это умерло целую жизнь назад. Теперь мешают только страх и желание. Они совершенно естественны и я верю, что скоро смогу победить и их. Порой я чувствую, как она боится моей победы. Надеюсь, мне это лишь кажется и моя власть над ней абсолютна. Осталось всего несколько шагов, чтобы разорвать её невидимую сеть. И тогда появится надежда на знание и новое пока неизвестное стремление.

Когда-то мне казалось, что мой разум ходит по самой грани бездны, я чувствовала дыхание безумия. Это закончилось, и тогда почва под ногами показалась даже слишком твёрдой. Всё это время мне хотелось снова увидеть хотя бы издалека край той бездны, потому как что-то почти неощутимое крепко заснуло в моей душе. Но сегодня мне удалось вернуть былое ощущение невесомости. Как страшно это стало теперь. Казалось, в самом деле неизвестная бездна чуть не унесла меня в свой плен. Теперь я могу увидеть её, если пожелаю или если не смогу заставить уйти. А ведь так легко шагнуть вниз. Но слишком многие не смогли вернуться. Я другая. Я живу и в ней, и вне её. Нечто в самой глубине меня, прочное, точно алмаз, удержит от полёта в вечность. Возможно, я уже побывала в той вечности; давно; целую жизнь назад. Проклятая человеческая память расставляет лишние слова и запятые.

Я думала, что боюсь смерти. Это не так. Я боюсь боли. Что такое смерть для меня? Это освобождение, обретение потерянной реальности. Ибо верю, что всегда будет жить то, что называют душою, я же поменяю такое понятие, назвав это личностью. Верю… как грустно это звучит, когда всё уже случилось. Давно. Целую жизнь назад. Проклятая память.
Глупо, наверное, но иногда хочется услышать звук срывающихся с небес звёзд. Просто чтобы стало больше тех, кто начал замечать прозрачную хрустальную радугу вместо обыденной дороги. А хрусталь очень хрупок. Нет, он не треснет, пока видишь его. Если он однажды открылся взору твоему, забыть о нём невозможно, у тебя есть выбор: идти ли дальше, потеряв былой взгляд свой на сияющей поверхности, сделать ли хрусталь прочнее, чтобы душа твоя оставалась в спокойствии прежнем, или же растворить его в непроглядной тьме, чтобы стать частью её. Первое принесёт тебе единственную истину, вернее отсутствие её. Говорить о ней тщетно, её можно принять, гораздо сложнее понять и совсем невозможно рассказать. Может она, как сотворить крылья тебе, так и низвергнуть в океан безумия. Истинное же искусство удержаться над путём радуги, не возносясь ввысь, не падая вниз, что есть на самом деле суть одного. Это и есть мой выбор.

Выбор второго же варианта являет не слабость твою, а силу; но обращается она во зло. Значит, настоящее в тебе спряталось очень глубоко, если не умерло. Потому что истину мы знаем всегда и лишь не можем открыть её перед собой.
Третий путь тёмен для меня. Может быть, даст он тебе то, что я искала когда-то давно. Целую жизнь назад. Или он способен только порождать призрачную завесу, которая почти становится тобой. Но этой вечности суждено будет закончиться. И тогда ты вернёшься.
Я уверена, что и здесь нет предела. Возможно, именно ты найдёшь другие пути. И помни, это не знание. Это даже не часть нуля. Это лишь то, что поняла я.
Я знаю, что ты меня не слышишь. Но мне надо это сказать. Кто-то и мне пытался что-то сказать. Давно. Целую жизнь назад.

Глава 1.

Какой прекрасный день сегодня. Обжигают лучи полуденного солнца. Лето наконец-то пришло в наши края. И все-таки я вспомнила зиму, когда в холодном воздухе плавали белые снежинки. Теперь их сменил белый тополиный пух. Говорят, тополя – единственные деревья, которым не понадобилось приспосабливаться к нашей почве.
Смеются недосягаемые небеса. Почему-то в такие дни кажется, что вместо облаков по голубому небесному озеру плывут ангелы. Но я знаю что это не так, потому что… Впрочем неважно. Просто для меня это другие. Не ангелы, и не демоны. Не люблю крайности. Жизнь тоже не ад и не рай. Хотя порой в первое поверить довольно легко. Верх и них гораздо ближе, чем кажется.

И настроение сегодня удивительное. Я бы назвала его восторженное спокойствие. Всё в мире уснуло в этот воскресный день. А ведь после сна всё может сильно измениться, и даже не знать об этом. Во сне мы тоже живём. Почти половина жизни проходит во сне. Там тоже происходят события, принимаются решения. И не важно, откуда это берётся. Я, например, всё никак не могу поверить в чистую игру воображения. Как бы там ни было, очень жаль, что многие не помнят эту загадочную часть жизни. А она, вопреки некоторым сложившимся убеждениям, есть у всех. Впрочем, реальность не менее загадочна, если таковая существует.

- Сэрия, прибыл практор.
Я мгновенно обернулась. Яков напугал меня. Ненавижу, когда он входит так бесшумно. Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Хотя это уже относится к другому человеку.
Гнев и отвращение зашептали в сознании. Практор! Как он смеет до сих пор так являться сюда? Думаю, этому существу чуждо всё человеческое, кроме первобытных инстинктов. Я давно перестала считать его человеком. Что от этого изменится? Но есть и положительная сторона его визитов. Это и есть истинное признание силы, влияния и даже некоторой власти. Пока он не забыл дорогу к нашему дому, мы всегда будем в почёте. Правда, это не единственная причина, по которой мы выносим всё это. Вторая – это мой младший брат. У него может быть успешное будущее. Ведь он хочет стать, как это не грустно, таким же чудовищем, как то, что сидит в гостиной. Что ж, придётся и в этот раз взять себя в руки: засунуть эмоции и предубеждения в самый далёкий уголок души, вдохнуть вместе с воздухом добрую толику спокойствия… И вперёд. Потерпим ещё немного на благо семьи. Может на этот раз ничего серьёзного. Нет. Этого не может быть. Никогда не было. Он не разменивается по мелочам. Если уж пришёл – значит, ни один амбар покажет дно. Впрочем, практор не отличается однообразностью. Что на этот раз? И что бы это ни было, мы можем только скрипеть зубами. Да, и он не любит, когда его заставляют ждать, никто из них не любит…

Ноги стали какими-то тяжёлыми. Но это пройдёт. Сейчас, сейчас, как только я увижу его. Злость, которую надо уничтожить, наполнит моё тело почти демоническими силами. Я даже буду улыбаться. И уже поэтому я окажусь выше него. Он должен почувствовать это. Тогда наше очередное поражение превратится в маленькую победу. Мне кажется, я чувствую его взгляд, пронизывающий стены. Я могла бы услышать его дыхание, но он ведь не человек, а значит, и дышать ему не нужно. Кто-то, верно, проклял тот день, когда меня выбрали из всей семьи. Никто, конечно, не хотел иметь дело с практором. «Представителя нашего решит судьба», - сказал тогда отец.

Страх в Империи всегда считался одним из самых страшных недостатков человека. И я не боюсь. Я ненавижу или презираю. А может, и то, и другое. Но я не боюсь. А может всё совсем не так, и я никогда не питала ненависти к нему, просто смеялась в лицо тому, кто не достоин моего страха. Наверное, я боюсь другого. Будущего моего брата. Как же так? Он станет тем, в ком я не вижу человеческой души. Хотя это лишь предрассудки. Я каждый день уверяю себя в этом. Напрасны мои волнения. Ведь они ничего не изменят. Всё что они могут, это продлить муку моего рассудка.

Но вот я стою, перед дверью. Сегодня практор явился не один. Только что я наткнулась на его попутчика. Интересно, с каких пор ему нужна охрана? Последний раз с тревогой ударило сердце. Мне кажется, раньше всё было не так. Это почти объяснимо. Почти.
Я как можно быстрее дёрнула ручку на себя, и, не осматриваясь, вошла в просторную комнату. Теперь я увидела его. Он стоял у окна. Ветер, просачивающийся через открытую створку, легонько теребил его немного волнистые, чёрные, как смоль волосы. Когда дверь захлопнулась, практор обернулся.

Яков тоже присутствовал здесь, сидя на отделанной красным деревом софе. Кофейный столик напротив отделял его от резного кресла, на котором полагалось сидеть гостю.
- Здравствуй, - произнёс пришелец, взглянув на меня своими большими глазами. Он имел право обращаться ко мне на «ты» за столько лет печального знакомства с нашей семьёй и в частности со мной, как с её представителем, но тут уж я не останусь в долгу.
Я хладнокровно ему кивнула. Моё ожесточение ещё не прошло. Яков окинул меня неодобрительным взглядом. Но мне уже стало лучше, и дышалось как-то свободнее. Теперь я смогла улыбнуться и указала гостю на кресло.

- Присядем? – добавила я к жесту.
- Благодарю, - практор без труда переместился.
Я решила устроиться рядом с Яковом, так чтобы быть супротив посетителя.
Несколько секунд мы молчали. Наконец я нарушила тишину.
- Что же на этот раз привело тебя в наше скромное жилище?
Индиговые глаза гостя неожиданно взволнованно блестели. Он немного помедлил с ответом, видимо решая для себя что-то.
- Его скромность и привела, - тихо сообщил практор.
Такой ответ оказался для меня неожиданным, потому что в нём не чувствовалось привычной иронии. Холодок подкрался к моему сердцу, но я сделала вид, что не обратила внимания на скрытый акцент.
- А что именно? Деньги, драгоценности? Провиант? Роскошь, такая как шелк или фимиам? Или, как в последний раз, люди? – мне показалось, будто от последнего моё собеседник вздрогнул. Интересно, нечто странное сегодня происходит с ним или со мной?
- Кроме как исполнить свои обычные обязанности, я хочу поставить вас в известность… - здесь он снова сделал паузу. Мне показалось, ему что-то мешает продолжить, и он ждёт чего-то.
- Яков, уверяю, твоё присутствие не требуется. Оставь меня наедине с нашим гостем, - произнесла я неожиданно для самой себя.
Конечно, я не имела права поступать так, говорить так. Это не по правилам и обязательно должно вызвать негодование семьи. Но это будет потом. А сейчас я имею некий авторитет, и всё будет исполнено. Когда за моим кузеном закрылась дверь, практор продолжил.
- Ты поразительно угадала моё желание. – как ни странно, меня обожгло ненавистью от этих его слов.
- Поверь, я не стремилась к этому. Что ты хотел сообщить?
- Я знаю, что каждый мой приход является трагедией, горьким событием.
- В этом нет ничего странного, учитывая то, кто ты.
- Да, правда, в этом всё дело. Но, может быть, для тебя будет новостью то, что такое выраженное явление я встречаю только у вас.
Новостью это для меня не было, всё это было очень просто объяснимо.
- Нет. Я знаю это.
- Тогда ты должна знать и причину. Вы больше не те. Время вашего процветания ушло двадцать лет назад. Вам трудно каждый раз восполнить потерю имущества. И хоть я и приходил к вам, ты знаешь, что вы совсем не богаты. И, всё-таки, я уверен, что вы с ужасом думаете, что соседи заметят вашу потерю силы и состояния. Пожалуй, это единственное, что заставляло вас отдавать мне просимое всё это время.
- Не буду разубеждать тебя. Что ж, если ты и так всё это знаешь? Не понимаю тебя. И чем тебе мешал мой кузен?
- Не люблю надзора. – практор поморщился, - надоели стандартные фразы. Неужели ты не понимаешь, что он следит не только за тобой, но и за мной? И, если я отойду от устава, Яков сообщит куда надо. Ты, Сэрия, уже многое нарушила, удалив его. Этим ты оказала большую услугу мне.
- Что же ты хочешь сказать, непредназначенное для его ушей?
- Я хочу сказать, что все эти двадцать лет я посещал ваш дом только из уважения к вашей семье, ждал, когда вы снова встанете на ноги. Я хочу сказать, что специально не снижал размеры налога, чтобы даже куратор не перестал вас считать одной из самых богатых и уважаемых фамилий. Хочу сказать, что за все годы ничего так и не улучшилось, наоборот, при вашем состоянии, вы ещё пять лет назад могли бы переехать в какую-нибудь убогую область. Потому что, единственное, что осталось у вас от былого богатства это сам ваш дом.
Я не знала, как реагировать. Эти заявления ненавистного практора оказались более чем неожиданными. Что теперь? Он хочет благодарности и преклонения перед своей великодушной персоной?
- Странно, что за все это время ты не постарел ни на один год. И всё так же молод. Это привилегия всех практоров? – заметив негодование в его глазах, я решила оставить тему физиологии, - к чему эти речи? Наверное, я должна признать, что это было благородно с твоей стороны. Пусть так. Хотя, мне не ясна причина подобных действий. Как ты сказал? Из уважения? Двадцать лет подвергать риску свою карьеру из уважения? Прости, я не верю. Не могу. Может быть, всё это было ради вот такого дня, когда ты потребуешь что-то взамен… только для себя? Иначе к чему всё-таки эти речи? Не хочешь ли ты так сказать, что я последний раз лицезрю тебя в нашем доме?
- Это зависит от тебя в том числе. Пойми, всё становится сложнее. Скрывать от всех ваше положение теперь практически невозможно. И в один прекрасный день ваш дом могут вычеркнуть из драгоценного списка. Тут я уже не могу ничего сделать. Именно такая угроза нависает над вами последние дни. Потому что дошли слухи… Да-да! При всем при том ходят слухи наверху. Не знаю, почему они не донеслись до ваших соседей. Это всё от рабочих, которых вы нанимали три месяца назад. Разве смогли вы всё им выплатить золотом? Нет! В ход пошли почти все ценные товары, что вам удалось получить за весь год! Но простым работникам нужно сейчас лишь золото, знаешь им не так легко что-либо сразу продать. В общем, вам было трудновато уговорить их пойти на такую сделку. И, конечно, они были рассержены и обижены. Я удивляюсь, как вы раньше не попали в подобную ситуацию! Теперь эти самые люди работают на одного из кураторов… Так их пересуды, негодования дошли куда надо. Пока это лишь домыслы, обрывки разговоров. Но лишь пока.
- Ты хорошо осведомлён. Но чего хочешь ты? Ты так и не сказал своей цели сегодня.
- Я хотел предупредить.
- Но не только, верно? Во всяком случае, наверняка ты должен исполнить свои обычные обязанности.
- Хорошо. Это правда. Впрочем, я намеривался предложить кое-что… иное. Но, думаю не время. Я поторопился.
- Ждёшь, когда мы будем уже в безнадёжном, отчаянном состоянии?
- Не волнуйся! Я не буду этого дожидаться. – его глаза недобро сверкнули.
- Смотри не опоздай.
- Нет. Но помни, что у тебя всегда будет выбор.
- У меня? Такое чувство, будто что-то будет зависеть именно от меня… - я совершенно непроизвольно сказала это вслух.
- Неизбежно, Сэрия.
- Итак, практор, чьё имя от меня скрыто, пора бы приступить к сбору того, за чем тебя послали.

 Отправлено: 24.05.07 16:49. Заголовок: Re:

Глава 2.

От фамильного дома меня отделяет половина огромного парка. Хотя в будущем, как радостно обещали экологи, он должен превратиться в целый лес. Специально не обустраивали дорожки. Правда, для лесной тропы путь, лежащий подо мной, всё-таки широк. Довольно странно выглядело, когда здесь высаживали деревья, потому что, изначально желая прийти к известному результату, их решили рассадить часто-часто, оставляя лишь пространство для намеченных троп. К концу проведённых работ на эту местность было довольно-таки жутко смотреть, учитывая, что привезенные деревья были далеко не молодыми саженцами. Но сейчас, по прошествии четырнадцати лет, всё стало гораздо менее пугающим. Может быть, мы привыкли к этому пейзажу. Хотя мне кажется, что картина действительно изменилась. Ведь добрая часть посадок тогда погибла, и вид перестал быть таким загроможденным. Он бы и с самого начала таким не был, если бы за дело взялась природа. А господа экологи собираются заполнить возникшие пробелы. Не знаю, может, в конце концов, они окажутся правы, и здесь правда родится лес, тогда я сам стану восхищаться их работой, их упорством, потому как это будет, пусть не очень большой, но первый лес на нашей земле.

Я вспоминаю прошлое, вспоминаю детство. Вспоминаю, как были счастливы и беззаботны мы с сестрой. Сейчас я понимаю, что у нашей семьи уже тогда были проблемы. Нет, это невозможно! Мысли всё равно обращаются к этому. Века назад наши предки согласились отправиться покорять чёрные бездны на летающем городе, как рассказывал нам отец. Ещё они говорили, что изначально пращуры жили в какой-то огромной богатой стране, которая представляла собой один большой оазис, так что не надо делить небо над головой. Только вот ещё никому не удалось страну эту найти. Если бы они остались там, всё было бы по-другому. И, возможно, мы не знали бы проблем, которые нависают над нами теперь.

Стройные, высокие деревья своими вечно неподвижными руками создают резную арку над головой. Лучи белого солнца, просвечивая тёмно-зелёные, красные и фиолетовые листья, осыпают тропинку удивительными бликами. Мой взгляд цепляется за мелкие камешки, обломанные ветки, покрывающие путь впереди. Я стараюсь не думать о том, что происходит там, дома. Со мной связался Яков. Он сказал, что практор прибудет сегодня. Год назад я сам собирался стать практором. Потом мне стало стыдно, что я мог хотеть этого. Стыдно до сих пор. Хотя нет. Это чувство переросло в гнев. Сегодня я не позволю. Не позволю. Не позволю!

Отец в молодости был в какой-то мере альтруистом. Качество совершенно несвойственное и нежелательное для жителя нашей многоуважаемой Империи. Остаётся надеяться, что это в нём уснуло навсегда. Наивысшего проявления этот недостаток в нём достигал, когда он брал домой детей, чьи родители умерли. Как он сам объяснял, ему было нестерпимо больно смотреть на бедных малюток, в которых он порой видел собственных детей. Всего он дал кров четверым. Трём мальчикам и одной девочке. Конечно, при всей своей доброте он не мог дать им всего того, что было у нас с Сэрией, потому что это могло утащить в нищету всю нашу семью. В общем, как только дети подросли, было решено, что они станут помогать нам в хозяйстве, таким образом, принося пользу как себе, так и нам. Справедливости ради надо учесть, существовавшие отличия от обычных нанимаемых работников. Например, то, как к ним все мы относились и то, что они жили с нами в общем доме. Как и отец не имел на них права, так и они в нашем доме прав не имели. Причина этого в том, что в Империи запрещено «присваивать детей чужих». Вмешаться в их жизнь могла только сама Империя. Смысла этого я не понимаю.

Девочку из этих четверых звали Лиана. Пожалуй, я любил её все последние годы… Нет. Я запрещаю себе думать об этом.

Год назад, когда к нам очередной раз явился практор, вместе с золотом и шелками, которые нам удалось получить и накопить за многие месяцы, он потребовал тех четверых. Уже не детей, а молодых людей. Он сказал, что трое мужчин будут находиться теперь на военной службе, а девушка наверняка будет помещена на работу в учреждение, находящееся в непосредственном повелении Империи, например, в больницу, или будет прислуживать в Храме. Когда Сэрия попыталась тогда узнать о возможном возвращении наших друзей, практор проговорил лишь, что это вряд ли возможно.

Да, вероятно, это глупо, но именно тогда я возненавидел его всей душой. Конечно, я понимаю, что он лишь исполняет поручения куратора… Однако сердцу этого не объяснишь. Я навсегда запомнил тот его холодный взгляд и надменный тон.

А теперь, когда мы как никогда близки к окончательному краху всего, многое становится безразлично. Я не могу позволить ему, может быть в последний раз, унизить нашу семью. Остальные же глупы и наивны, они цепляются за иллюзорную соломинку. Сейчас на первом месте уже должна стоять честь. Признаюсь, я корю себя за эти высокопарные мысли. Но ничего не могу поделать с чувствами и правдой.

Позади меня о чём-то продолжает говорить Гринт. Я встретил его, выходя из своей конторы. Я сказал ему о том, куда и почему направляюсь, и тогда он вызвался меня проводить. Однако я не хочу прислушиваться к его речам. Сейчас он хочет одного, чтобы я немного успокоился, забылся. Он не понимает как это важно для меня. А может всё скоро пройдёт, и я буду негодовать на самого себя. Но я, наверное, специально разжигаю в себе этот огонь, призываю побольше решимости. И всё-таки не хочу обежать друга. Пусть думает, что хоть в какой-то степени достиг своей цели.

- Игнеус, помнишь, как мы в прошлом году ходили на Красное озеро? Ну и повеселились мы тогда! А главное, как смешно мы выглядели в этой красноватой пыли! Конечно, и без травм не обошлось! Ты же любишь у нас экстремальные ситуации! А как звали ту девчонку, с которой ты познакомился? Виктори? Правда быстро же вы тогда друг другу разонравились. Ха! Не повезло… Хотя, пожалуй самое интересное было, когда мы с тобой выбрались за пределы нашего оазиса! В какой тогда сектор мы попали? Да, помню, помню! Двадцать седьмой! Вот тогда мы уж точно еле живыми остались.

- Верно, друг мой, верно. – говорю я чтобы как-то остановить неестественно быструю речь Гринта. Хотя, ему всегда свойственна лихорадочность и в разговоре, и в действиях. Похоже, ему было всё равно, что в сущности говорить. Главное - это отвлечь моё внимание. А серая каменная арка над входом в мой дом уже совсем близко.

- Не думал, что ты меня слушаешь. Знаешь, я хочу сказать тебе… глупостей не делай. – Гринт пытается положить руку мне на плечо, но я уклоняюсь, - к моей семье тоже практор ходит. И ничего пока… Прости. Ты говорил… он Лиану увёз. И всё равно, поосторожней будь!

- Можешь не волноваться. Я в порядке. Ничего страшного не случится. – произношу я совершенно спокойно, хотя очень хотелось закричать. Он не смел вспоминать о ней!
- Зачем же ты идёшь туда?

- Я должен. - надеюсь, Гринт понимает, что дальнейших объяснений не будет.

- Что ж мы пришли. Дальше уже мне дороги нет. До встречи, Игнеус.

Чтобы он поверил в моё спокойствие, я, улыбаясь, протягиваю ему руку. Мы дружески прощаемся. А я ведь и правда спокоен. Просто где-то в подсознании ведётся обратный отсчет, я сам завёл этот часовой механизм.
У стены я теперь вижу Якова, тот меня видно тоже заметил, и на его лице читается недовольство моим присутствием, но он упорно не смотрит в мою сторону. Неужели я опоздал? Неужели практор уже уехал? Иначе почему же Яков здесь, а не рядом с ним? Моё сердце уже тянет разочарование. И всё же я подхожу к кузену.
- Рад видеть тебя.
- Зачем пришёл? – спрашивает Яков, поднимая на меня тяжёлый взгляд.
- Не очень-то приветливая встреча. Особенно по отношению к старшему. – говорю я, прищелкнув языком.
- Какая есть.
- Ты сам прислал мне записку, и вот я здесь. Почему бы и не прибыть по такому случаю? У вас тут что-то случилось, я смотрю, братец?
- Записки не припомню, - он нахмурился, но тут же продолжил, - да, случилось. Она выгнала меня.
- Кто?
- Твоя сестра! Одна она там с гостем беседует, - практор здесь, ещё здесь! Остальное не важно. Что-то радостно подпрыгивает во мне.
- Что же страшного в этом?
- Не по правилам. – бормочет Яков.
- Хорошо же, что я с правилами этими не знаком. – усмехаюсь я.
Я делаю пару уверенных шагов внутрь дома. Яков инстинктивно пытается загородить мне дорогу, но я со смехом отталкиваю его в сторону. Как ни печально, кузен так и не перестал быть для нас чужим человеком. Впрочем, ведь с сестрой мы вместе всю жизнь, а он только три года назад приехал в наш дом. А сейчас, в эти самые минуты, какое-то хмельное наслаждение врывается в мою голову.

Я вбегаю в дом, уже бегу по широкому коридору. Что-то вслед мне кричит Яков. Но я слышу только обрывок его вопля, в котором различаю нечто вроде: «Он не один!» Смысл этого не сразу становится мне ясен. И, осознав его, я понимаю, что остановиться уже не смогу. Вот, спустя считанные секунды, я вижу в трёх метрах от заветной двери сопровождение практора. Эскортом оказался лишь один человек. Но, наверное, он не уступает троим. На меня он, вопреки ожиданиям, не обращает внимания. Я тоже стараюсь игнорировать его. Сейчас, когда я уж берусь за ручку двери, от моего спокойствия зависит всё. Безумие! Я до сих пор не знаю, чего хочу. Видимо вынести приговор практору я смогу только вновь увидев его.

Я тяну ручку на себя. Щель в комнату становится всё шире. Но уже теперь я могу рассмотреть его. И приговор вынесен. Во внутреннем кармане куртки просительно дёрнулся интуитивно захваченный мною нож.

Я рассматривала составленный куратором список. Он оказался неожиданно тривиален. Тридцать тысяч золотых рефов, почти половина нашего продовольствия и треть скота нашей фермы. Но всего этого вполне достаточно, чтобы подтолкнуть нас к и так неизбежному фиаско. Практор в ожидании стучал пальцами по столику. Наконец, я отложила листок и посмотрела на Солнце в окне, избегая встретиться глазами с гостем. Так хотелось сейчас же сгореть от белых лучей!

И всё же я заставила себя выпрямить спину и взглянуть в его глаза.
- Мне бы очень хотелось, чтобы ты озвучил своё заготовленное предложение. – произнесла я.
- Мне бы тоже, но я уверился, что сейчас не время.
- Знаешь, возможно, именно сейчас я соглашусь на всё.
- Я не изменю своего решения.
- Значит, я была права, и ты ждешь, когда нам отступать будет некуда…
- Нет, я жду не этого.
- А чего же тогда?

В эту минуту дверь медленно приоткрылась, и через проём проскользнул Игнеус. Я была потрясена его приходом. Мы не виделись почти пол года. Он открыл собственную контору, и, как ни странно, в ней живёт. Мне показалось, что за это время его каштановые волосы посветлели, а сам он немного осунулся. Но притом, что он был младше меня, теперь он будто постарел. И это в его восемнадцать лет.

Его появление было таким обескураживающим, что я не могла пошевелиться. Если бы не изменения происшедшие в нём и не наша разлука, я бы тотчас возмутилась.
Я не сразу заметила странный блеск в его глазах.

- Ты разрушаешь нашу жизнь. – прошептал Игнеус, в упор взглянув на практора.
Тот медленно поднялся, награждая моего брата гневным взором.
- Вы забываетесь, молодой человек. Я знаю, какая обида застилает ваш взор. Но одумайтесь немедленно. Умерьте свою пылкость.
В это время я наконец пришла в себя и попыталась как-то повлиять на ужас, разворачивающийся в комнате. Надо признать, я было благодарна практору за то, что он не стал привлекать внимание охранника.

- Игнеус, брат, я прошу тебя, уходи сейчас.
Но парень старательно игнорировал меня.
- Одумайтесь, постарайтесь успокоиться. Так будет лучше в первую очередь для вас. – продолжал тем временем практор.
Игнеус лишь беззвучно рассмеялся. В его руке вдруг что-то блеснуло. И в следующее мгновение искра вспыхнула между ним и практором. Я продолжала смотреть на брата, и видела, как постепенно возвращается к нему самообладание. И всё-таки на его губах ещё играла улыбка, хотя, казалось, она вот–вот исчезнет. Вдруг он быстро прошёл в мою сторону. Сел на софу и обхватил голову руками. Тогда я обернулась к практору, который на какое-то время оказался вне поля моего зрения.

Когда я увидела его, мне захотелось закричать от ужаса, но, к счастью, не смогла вымолвить ни звука. Слева из груди нашего гостя торчала рукоятка ножа. У её основания я различила бегущую кровь. Он уже оседал вниз. Его глаза были открыты, но, как мне показалось, уже ничего не видели. Почудилось, прошла вечность, пока он падал. Я понимала, даже если практор окажется жив и будет спасён, что маловероятно, это конец для нашей семьи. Наконец, я смогла пошевелиться и подошла к раненому, он неподвижно лежал на спине. Видимо, в последние секунды его глаза закрылись, веки были сомкнуты. Рядом с ним я села на каштановый ковёр. Я постаралась услышать дышит ли он, грудь его не вздымалась. Не будучи искушённой в медицине, я лишь приблизила ухо к его рту, но ничего не услышала. Хотя только что я считала, что практор не нуждается в дыхании, моё сердце забилось ещё сильнее. Ведь, если он будет жить, это как-никак лучше. И наша семья будет обвинена не в убийстве, а в покушении. Но признаков жизни он не подавал. Я не заметила, как по моим щекам потекли злые слёзы. Уже в тумане я с силой выдернула нож из неподвижного тела, расстегнула рубашку на нём. Рана выглядела пугающе. На ковре уже растеклось пятно крови.

- Игнеус, зачем?
Мой брат поднял голову, и уголки его губ дрогнули.
- Я не смог простить его и должен вернуть честь нашей семье.
Я с ужасом воззрилась на брата.
- Ты безумен. – прошептала я.
- Да, но, может быть разумнее тебя, – усмехнулся он хладнокровно, - впрочем, зря я убил его, наверное.
- Прошу, помоги мне перенести его на диван.
- Хорошо. – пожал плечами Игнеус. – это ему уже не поможет.
Мы переместили практора на софу. Его рука безвольно свесилась вниз.
- Может, он ещё жив? – с надеждой проговорила я.
- Нет. – сухо ответил брат. – там был яд. Этот нож из тех, что использовали за оазисом для уничтожения Диких.

На какое-то мгновение в моих глазах помутилось. Я упала в кресло, закрыла лицо руками. Оно оказалось мокрым от слёз, которые так и не перестали катиться из покрасневших глаз. Игнеус отошёл к окну, теперь он стоял там, где ещё недавно я видела практора. Время словно остановилось. Всё стихло. Только часы около затушенного камина отбивали равномерный марш.

Когда спустя, как мне показалось, целый век, я оторвала руки от лица и посмотрела перед собой, картина, открывшаяся мне оказалась более чем странной. Игнеус также стоял у окна, а практор был неподвижен. Но всё-таки с последним происходило что-то странное. Испод его плотно сомкнутых век, под линией ресниц, струился мягкий голубоватый свет.
- Игнеус, что происходит?

Брат обернулся. Сразу заметив неладное, он бросил взгляд на практора. Мы подошли поближе к дивану, на котором лежало тело. Примерно через минуту сияние перекинулось на глубокую рану. Мне показалось, будто мёртвая рука дёрнулась. Но нет. Тело сохраняло прежнее положение.

Однако, спустя ещё пару минут, я не поверила своим ушам, услышав, как практор тихо застонал. Брат не спеша стал отходить назад и прижался к стене. Я же наоборот кинулась к раненому. Теперь свет начал пульсировать на ранении. Рукой я прикоснулась ко лбу практора. Он оказался раскалённым, а не холодным, каким должен быть у трупа.
Вскоре сияние погасло. И практор раскрыл глаза. Я сразу отстранилась, а воскресший лишь улыбнулся.

- Поздравляю, вам удалось убить меня. – сказал практор, обращаясь к Игнеусу.

 Отправлено: 24.05.07 17:37. Заголовок: Re:

Ух ты! Создает настроение... Красиво! В общем, творите дальше, а мы полюбуемся! То есть это, в смысле читать будем, и получать от чтения удовольствие...

 Отправлено: 24.05.07 17:54. Заголовок: Re:

Groopy спасибо!
я вообще сомневалась, можно ли это назвать чем-то кроме бреда...

 Отправлено: 25.05.07 15:41. Заголовок: Re:

Нир пишет:

цитата:

Глупо, наверное, но иногда хочется услышать звук срывающихся с небес звёзд. Просто чтобы стало больше тех, кто начал замечать прозрачную хрустальную радугу вместо обыденной дороги.

Да уж, действительно.

Рассказ интригует. Только вот читать тяжело без пробелов между абзацами))

 Отправлено: 25.05.07 20:07. Заголовок: Re:

Верная Виверна пишет:

цитата:

Рассказ интригует. Только вот читать тяжело без пробелов между абзацами))

Благодарю, учту.